– Ты знаешь, кто такой Брони?
Я смотрю на Настю, не вполне уверенная, что услышала её правильно. – Ээ..кто?
– Брони, – повторяет она. – Это парень который тащится от “Моя маленькая пони”
– Да, знаю. - И что…?
Она наклоняется, сгибаясь в коленях, таким образом, что наши лица находятся на одном уровне. – Я спрашиваю тебя об этом не потому, что женщина, на которой ты вчера женилась в пьяном угаре - это Брони-девчонка, а потому, что она думает, что вся идея с Брони фантастическая.
– Я не уверена, что понимаю тебя, – шепчу я. Я все ещё пьяна? О чём она? В каком чёртовом мире я проснулась этим утром?
– Она также однажды реально сделала ванну с желейным алкоголем, сродни пуншу, потому что кто-то рассказал ей об этом, и Свете стало любопытно, – сказала мне Настя. – Она любит открывать винные бутылки только с помощью обуви и стены. А когда у нас закончились наличные в Альбукерке, и ресторан не принял кредитные карты, она заплатила за наш обед, танцуя по соседству в том захудалом небольшом стриптиз-клубе.
– Мне нужно выпить кофе, прежде чем я смогу понять, что ты говоришь, – сказала я.
Настя игнорирует это.
– Она заработала приблизительно семьсот долларов той ночью, хотя я бы этим не гордилась.
– Да? – я снова оглядываюсь на Свету. Нет никакой возможности, что она может услышать то, о чём мы говорим, но она знает этих девушек достаточно хорошо, так что ей и не обязательно нас слышать. Она откровенно смеётся.
– Я считаю, ты должна учесть все это, когда общаешься с ней. Я хочу сказать, что Света сразу же влюбляется во всё, что она видит, – когда она говорит это, в груди что-то сжимается. – Это то, что я люблю в ней, но вся её жизнь такая; поэтому она в основном…, – Настя смотрит на Леру, ища помощи.
Та вытягивает зубочистку изо рта: – Глубоко увлекающаяся? – говорит она прежде, чем вернуть зубочистку в рот.
– Точно, – Настя похлопывает меня по плечу, как будто этот разговор имел хоть какой-то проклятый смысл. Лера торжественно кивает. Неоновые огни мигают в отражении её очков, и я должна уйти прочь. Интересно, если меня вырвет, это, наверное, будет лучше любой беседы? Есть шанс проверить. О чем они вообще говорят? Я с трудом помню, как ходить, не говоря уже о том, как бороться с мыслью о том, что я могла бы быть в законном браке с девушкой, которая любит всё в жизни, в том числе Брони.
С нервным ощущением в своём животе я прохожу между двумя столиками и подхожу к кабинке, где Света, улыбаясь, смотрит на меня. Однако, пока мы не виделись, - или сколько я там была без сознания - я и забыла, какой эффект она производит на меня. Мне так и хочется ощутить её руки на себе.
– Доброе утро, – говорит она. Её голос хриплый. У неё тёмные круги под глазами, и её кожа выглядит немного бледной. Учитывая то, что она явно бодрствовала дольше меня, взгляд на неё не даёт надежды на то, что я буду чувствовать себя лучше через пару часов.
– Доброе утро, – я топчусь возле края стола, неуверенная, что смогу сесть, не испытывая дискомфорт. – О чем говорила Настя?
Она машет рукой, как бы говоря не обращать внимания. – Я видела, что ты идёшь, поэтому заказала тебе апельсиновый сок и то, что вы, американцы, любите называть кофе.
– Спасибо. - Когда я сажусь, то задерживаю дыхание от пульсирующей боли между ног и от реальности нашей ночи: дикого и, может быть, немного грубого секса. Я вздрагиваю, меня передёргивает всем телом, и Света замечает это. Это складывается в смешную сюжетную линию: она краснеет, и её взгляд опускается на засосы, которые она оставила на моей шеи и груди. Трясущимися руками пытаюсь прикрыть себя, жалея, что не взяла с собой шарф в эту пустыню. Света смеётся. Я роняю голову на свои скрещенные руки на столе и издаю стон. Я никогда не буду пить снова.
– На счет следов от засосов…– начинает она.
– Что?
– Ты просила меня, чтобы я укусила тебя.
– Я просила?
- Ты была очень настойчива, – говорит она с усмешкой. – И будучи леди, я обязана была тебе уступить.
– Ох.
– Судя по всему, у нас была страстная ночка.
Я поднимаю свою голову, благодаря официантку, которая ставит кофейник передо мной. – Я понемногу начинаю вспоминать.
И тут же перед глазами возникают новые отрывки воспоминаний: мы, ворвавшиеся в номер отеля, смеясь и падая на каменное травертиновое покрытие прихожей. Света, игриво перевернувшая меня на живот, чтобы проверить наличие царапин и повреждений, целующая мою шею и спину, а также заднюю поверхность моих бёдер. Момент, как она раздела меня с помощью пальцев и зубов и снова целовала мою кожу. Минута, когда нетерпеливо, намного менее искусно, я раздела её, практически сорвав с неё рубашку…
Когда я смотрю ей в глаза, она потирает заднюю часть шеи, улыбаясь, и извиняясь, произносит: – Если тому, как я себя чувствую сегодня, можно верить, то мы, ох… Для этого потребовалось много времени.
Я чувствую, что моё лицо пылает. В то же время появляется тепло внизу живота. Это не первый раз, когда я чувствую эту особенную последовательность реакции моего тела: – Я сожалею, что моему телу … трудно угодить. Лизе приходилось много времени затрачивать, чтобы добиться чего-нибудь, и когда мы первое время занимались сексом, я даже имитировала оргазм, чтобы она не чувствовала себя неудачницей.
О Боже, неужели я на самом деле просто сказала ЭТО вслух?!
Света морщит нос в выражении, которое я ещё не видела у неё на лице, и это кажется достаточно очаровательным: – Что? Ты же не робот, иногда это занимает время. Я вполне наслаждалась тем, что доставляла тебе удовольствие, – она вздрагивает, выглядя при этом ещё более извиняющейся. – Боюсь, это я требовала продолжить. Я много выпила. Кроме того… мы обе хотели больше после каждого раза… Я чувствую, словно сделала около миллиона отжиманий.
И как только она это говорит, я понимаю, что она права. Даже сейчас моё тело чувствует себя как инструмент, на котором прекрасно играли в течение нескольких часов ночью, и я, кажется, исполнила своё желание: в прошлую ночь у меня действительно была другая жизнь. У меня была жизнь женщины с дикой, внимательной любовницей. Несмотря на моё похмелье, я чувствую себя расслабленной и разогретой, отчасти удовлетворённой. Это удовольствие достигает середины костей и до самой глубокой части мозга.
Я вспоминаю происходящее на диване, где Света закончила то, что начала в прихожей. Ощущение её рук, когда она отодвинула моё нижнее белье, скольжение кончиков её пальцев назад и вперёд по моей чувствительной, горячей коже.
– Ты настолько мягкая, – говорит она между поцелуями. – Ты такая мягкая и влажная, и я волнуюсь, боюсь не смогу оторваться от этого маленького, сладкого тела. – Её рука дрожит, в то время как она медленно стягивает моё нижнее белье вниз по ногам, бросая его на пол. – Сначала я заставлю тебя чувствовать себя хорошо. Поскольку как только я окажусь внутри тебя, то потеряю над собой контроль, – произносит она, смеясь и щекоча мои бёдра, покусывая мою челюсть, когда её рука скользит вниз к моему животу и обратно между ног. – Скажи, когда тебе будет хорошо.
Я сказала это ей почти сразу, как только она прижала пальцы к моему клитору, скользя назад и вперёд, пока я не начала дрожать и умоляюще тянуть руку к её штанам. Неловко потянула их вниз, не расстегивая, желая почувствовать её киску на своих пальцах. Я задрожала, вспоминая чувство первого оргазма, и как он не ослабевал, таща за собой другой, прежде чем я отодвинула Свету, и скатившись с дивана, отлизала у неё.
Но я не помню, как это закончилось. Внезапно меня накрывает паника: - Когда мы были в гостиной, ты… ?
Её глаза на мгновение расширяются, а затем, блестят искорками легкого веселья: – Тебе понравилось?
Теперь моя очередь морщить нос.
– Думаю, да?
Она наклоняется вперед, опираясь кулаками в подбородок: – Что ты помнишь?
Ох ты, маленькая сучка: – Ты помнишь, что произошло!
– Может, я забыла? Может быть, я хочу, чтобы ты напомнила мне.
Я закрываю глаза и вспоминаю, как ощущался ковёр, когда я стояла обнаженная на коленях, изначально стараясь изо всех сил привыкнуть к ощущению клитора Светы во рту, её руках в моих волосах и бедер, прижимавшихся к моим ладоням.