Пытаясь сменить тему, Тимми сказал:
- Полагаю, твоё желание не сбылось.
- Нет, но сбудется, - сказала Салли.
- Ты действительно так думаешь?
- В следующий раз, когда пойдёт дождь, он будет из конфет. Ты просто подожди и увидишь.
Тимми кивнул, а затем завёл двигатель, чтобы выглядеть круто. Но он не выглядел круто.
- Надеюсь, - сказал Тимми. - Было бы здорово иметь столько бесплатных конфет, сколько я захочу, когда идёт дождь.
- О, нет... - рассмеялась Салли. - Со всеми этими бесплатными конфетами ты станешь вдвое толще.
- Нет, не стану!
- Да, станешь.
Тимми разозлился.
- Ты не можешь называть меня толстым. Я теперь твой муж. Жёнам нельзя называть своих мужей толстыми.
- Кто сказал?
- Мой папа.
- Ну, моя мама всё время называет моего папу большим и толстым, а он даже не настолько толстый. Он просто очень большой. Это мужьям нельзя называть своих жён толстыми.
- Я бы никогда не назвал тебя толстой, - сказал Тимми.
- Это потому, что я не толстая.
- Ну, я бы не назвал тебя толстой, даже если бы ты растолстела.
- Я не растолстею.
- Можешь, если съешь все бесплатные конфеты, которые посыплются с неба дождём.
- Я не буду есть всё сразу. Я приберегу их для не дождливых дней.
- Ну, я всё равно не хочу, чтобы ты когда-либо снова называла меня толстым. Это стыдно.
- Тогда похудей, если не хочешь стыдиться.
- Теперь ты моя жена, и ты должна делать то, что я говорю. Я приказываю тебе никогда больше не называть меня толстым.
- Я буду звать тебя, как захочу.
- Ты должна обедать со мной, держать меня за руку на детской площадке и целовать меня, когда я тебя попрошу.
- Я не обязана делать то, что ты говоришь.
Тимми скосил на неё глаза.
- Тебе лучше делать, если ты понимаешь, что хорошо для тебя, или...
Когда Тимми сказал это, Салли остановилась как вкопанная и уставилась на него. Всего один взгляд, и угроза Тимми рассыпалась на куски.
- Или что? Ты собираешься ударить меня?
- Может быть... - сказал Тимми.
Салли подняла кулак.
- Нет, если я ударю тебя первой.
- Девочки не могут драться с мальчиками, - сказал Тимми. - Они слишком слабы.
- Ах, да? - Салли ударила Тимми кулаком в лицо и остановилась в сантиметре от его носа.
Он так сильно вздрогнул, что чуть не упал со своего велосипеда.
- Но ты теперь моя жена. Мой папа сказал, что ты будешь делать всё, что я скажу.
- Нет, это ты должен делать то, что я скажу, - прошипела Салли. - И я говорю тебе держаться от меня подальше. Если ты скажешь кому-нибудь в школе о том, что мы женаты, я врежу тебе по-настоящему.
Потом Салли ушла.
Тимми последовал за ней, ехав рядом и говоря:
- Но они должны знать. Я ждал всю ночь, чтобы рассказать всем.
- Мне всё равно. Расскажешь кому-нибудь и умрёшь.
- Мы не можем хранить это в секрете вечно. Как мы будем прятать эти обручальные кольца на пальцах?
- Я весь день держу руку в кармане, - сказала Салли. - Лучше сделай то же самое. И если кто-нибудь случайно увидит твой безымянный палец, придумай что-нибудь. Скажи им, что это твой новый стиль. Мне всё равно.
Тимми нахмурился.
- Но свидетельство о браке...
- А что насчёт него? - сказала она. - Я никогда не признаю, что мы женаты на самом деле. Даже если ты покажешь свидетельство о браке всему классу, я скажу, что ты его подделал. Я скажу, что твой отец-врач хирургическим путём вживил это кольцо мне в палец, чтобы люди думали, что мы женаты. Все остальные дети будут высмеивать тебя за то, что ты псих, а твой отец, вероятно, отправится в тюрьму.
Тимми не стал спорить. Он только смотрел на неё с грустным выражением лица. Больше всего на свете он хотел жениться на ней. Всю ночь он корил себя за то, что не загадал правильного желания. Он должен был желать, чтобы она любила его или хотела выйти за него замуж. Быть женатым на девочке, которая его ненавидит, совсем не приносило удовлетворения.
- А теперь перестань ходить за мной в школу, - сказала она. - Это раздражает.
Салли шла впереди, её пышное синее платье подпрыгивало при каждом шаге.
Весь день в школе Салли смотрела в окно, наблюдая за грозовыми тучами. Была осень, и дождь должен был быть очень частым явлением, но сезон был намного суше, чем обычно. Дождя не было несколько недель, и небо казалось ясным, как летом.