— Так что ты собираешься делать?
— Что ты имеешь в виду? — я посмотрела на нее. — Я собираюсь выбрать голубую папку. Собираюсь вернуться к своей нормальной жизни и забыть все о мистере Дарси. Я имею в виду, серьезно, Дарси? Именно это его фамилия? Чем больше я думаю об этом, тем больше рада, что из этого ничего не вышло. Ты же знаешь, я большой поклонник Джейн Остин. В конце концов, я мечтала о Мэттью Макфэдиене, сыгравшего Дарси приблизительно в две тысячи пятом году. Я не Анна Каренина. Усы не в моем вкусе… Гхм, я запуталась. Клео, помоги мне.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Забавно видеть, как ты ноешь о парне. Очень горячем, богатом…
— Я поняла! — я приподнялась с дивана. — Давай забудем обо мне. Моя жизнь вернулась к тому, чтобы быть скучной. Что произошло с тобой? Когда я звонила, казалось, что ты и Марк хорошо проводите время. Он тоже вернулся?
— Он наткнулся на бывшую любовницу. Было сказано несколько слов, затем пролито несколько напитков, которые привели к размахиванию кулаками, так что лучший выход из ситуации для нас заключался в том, чтобы уехать.
— Клео! — я спрыгнула с дивана, взяла миску с попкорном и ее бокал. — Почему ты ничего не сказала? Я тут переживаю за себя, в то время как он один в своей комнате.
— Он сказал, что хочет побыть один, — я пошла наверх, и она последовала за мной.
— Когда Марк говорит, что хочет побыть один, это означает, что он хочет напиться и забыть об этом. Захвати бутылку — этого будет недостаточно, — я отпила из бокала по пути к комнате Марка.
— Я в порядке. Уходи, — сказал Марк, когда я постучала в дверь.
— У меня есть белое вино и попкорн.
Молчание.
— Черт побери, — я услышала его стон.
Улыбаясь, я открыла дверь. Миска почти выпала из рук, когда я увидела фиолетовый синяк на его глазу, который он пытался лечить при помощи пакета с замороженным горошком.
— О, Боже мой.
— Все не так плохо, — он потянулся за полупустым бокалом. — Это моя вина, правда...
— Как это может быть твоя вина? — я вошла в полностью белую спальню, единственным украшением которой являются развешенные над кроватью шесть черно-белых фотографий различных достопримечательностей Нью-Йорка.
— Вот что происходит, когда, с целью установить эмоциональную связь, лжешь своему нынешнему возлюбленному о том, что твоя мать погибла в автокатастрофе. А твоя бывшая любовница перед этим возлюбленным спрашивает, как поживает твоя мать, поскольку считает, что рядом стоит друг, которому ты сказал, что у твоей матери болезнь Альцгеймера.
— Марк! — я шлепнула его по руке.
— Знаю, это ужасно! Но они…
— О ком или о чем идет речь? — Клео вошла с бутылкой вина и села на кровать.
— О том факте, что Марк абсолютно заслужил удар по лицу, — сказала я, подвигаясь, чтобы освободить место для Клео.
— Спасибо, — пробормотал он, схватив бутылку. Марк сделал большой глоток, прежде чем передать ее мне.
— Ну, для справки, я пью лишь потому, что у вас двоих была дерьмовая ночь, — сказала Клео, когда мы передали ей бутылку. — Этого не случилось бы, если бы вы просто говорили правду. Я все время так делаю. Обычно, когда мы находимся в постели, я просто выкладываю все: «Ничего не ожидайте от меня, моя мать умерла, когда я была молода, а отец был придурком, который заботился только о себе. Я сломленная девушка и не хочу, чтобы меня пытались вылечить». Они смотрят на меня с жалостью в глазах, вот и все.
— Это так грустно. Продолжай пить, милая, — Марк попытался положить голову Клео себе на плечо, но она закатила глаза, рассмеялась и выпила.
— Я в порядке. У меня есть прекрасная семья прямо здесь, поэтому я выпью за это, — она рассмеялась еще раз, когда подняла свой бокал за нас.
Она права. Все, в чем я нуждаюсь, это они. Это были два дня веселья, а теперь я вернулась к реальности.
Зеленый сигнал светофора сменился на желтый, и я увидел, как зажглась задняя фара мотоцикла Арти, когда он затормозил. Увеличив скорость, я промчался мимо него через перекресток вниз по закоулкам улицы. Огни, освещающие улицу, походили на взлетно-посадочную полосу, и я испытывал такое чувство, словно в любой момент могу оторваться от земли, если просто увеличу скорость. Так я и сделал, увеличив скорость и не останавливаясь, пока не достиг местности, абсолютно лишенной человеческой жизни. Выдвинув подножку байка, я снял свой шлем и провел рукой по волосам.
Спустя несколько секунд Арти остановился рядом со мной. Сняв шлем, он также провел по своим темно-каштановым волосам, после чего посмотрел на меня. У него кожа цвета слоновой кости и шрам на подбородке, полученный от меня, когда нам было по двенадцать лет.