— Фелисити.
Моргнув, я повернулась к нему. Он даже не посмотрел на меня.
— Да.
— Мы приехали.
Я взглянула на здание. Я даже не поняла, что он припарковался. Как долго я пялилась в никуда?
— Нет… — сказала я, когда он отстегнул свой ремень безопасности, скорее всего для того, чтобы открыть для меня дверь. Я отстегнула свой ремень безопасности.
Он замер всего на мгновение, а затем все равно поступил по-своему. По какой-то причине я ждала, пока он протянет мне руку и поможет выйти на улицу. Я взяла свои вещи с заднего сиденья, не зная, что еще могу ему сказать.
— Тебе помочь?
Я отрицательно покачала головой.
— Все в порядке.
В очередной раз смесь разочарования и раздражения появилась в его глазах.
— Ну… — пропищала я… пропищала! Как гребаная утка. Откашлявшись, я прочистила горло, и попробовала еще раз. — Спасибо, Тео. Честно говоря, последние пару недель были полны веселья…
— Я не собираюсь целовать тебя на прощание, Фелисити, — прошептал он, его губы были так близко. Все, что я видела — это его губы.
— Я понимаю. Я…
Тео прервал меня:
— В тот момент, когда ты поймешь, что хочешь поцеловать меня снова, позвони мне.
Он сел в свою машину, развернулся и затем умчался, не оглядываясь.
— Ты идиотка, Фелисити Харпер, — сказал Марк, качая своей белокурой головой. Он вышел на улицу, одетый в джинсы и красную рубашку с V-образным вырезом.
— Знаю.
Больше ничего не сказав, он просто взял мои вещи и начал подниматься по лестнице в наш кондоминиум.
Тот факт, что еще в течение секунды я задумалась о том, вернется ли Тео снова, доказал, какая же я на самом деле полная идиотка.
Почему? Почему я не позволяю себе быть с ним?
Кондоминиум выглядел так же, как будто ничего не было передвинуто с места, даже подушка. Но все же казался совершенно другим.
— Выпей вина, поешь попкорна и помни, Фелисити, он просто парень, — Клео вышла из кухни, держа в руке вино. Впервые за долгое время она перекрасила волосы в свой естественный каштановый цвет.
— Бессердечная, — Марк, нахмурившись, посмотрел на нее.
— Излишне эмоциональный слюнтяй, — она показала ему язык.
Я улыбнулась, хотя на самом деле не испытывала веселья.
— Вы никогда не изменитесь, да?
— Неа. Давай же, «Дневник памяти» начинается…
— Ребята, я устала. Пойду отдохну, — я поднялась в свою комнату и, уронив сумку на пол, забралась на кровать. Моя голова так ужасно раскалывалась от боли, что даже комната вращалась перед глазами. Кажется, я заболеваю.
Остановившись на красный свет, я сжал руль. Я вообще не заполучил ее. Я нравлюсь ей. Она нравится мне. Так какого черта мы делаем?
— Дарси, — я ответил на звонок через блютуз-гарнитуру.
— У нас проблема, Тео, — сказал Уолт на другом конце провода.
— Какая проблема?
— Как близко ты находишься к больнице Mercy Hospital?
Я начал разворачиваться.
— Что произошло? Ты в порядке?
— Дело не во мне, Тео. Это Вайолет. Ты знал, что у нее больное колено?
— Что, черт возьми, ты подразумеваешь под «больным коленом»? Она прошла медосмотр, прежде чем подписать контракт, — я прибавил скорость, проезжая по шоссе.
— Кто бы его ни проводил, он соврал, либо она подделала документы. У нее разрыв передней крестообразной связки и мениска (Примеч. мени́ск — хрящевая прокладка, которая выполняет роль амортизатора в суставе, а также стабилизирует коленный сустав). Она перенесла операцию в прошлом году, но, судя по словам врачей, ей нельзя было разрешать танцевать. Но она принимала обезболивающее и все равно танцевала.
Я вспомнил каждое ее падение во время тренировок, все претензии, которые Уолт высказывал по поводу ее танца. И тот факт, что она бросила свою перспективную мечту ради того, чтобы танцевать в Штатах. Теперь все это обрело смысл.
— Тео, ни при каких условиях она не добьется успеха за следующую неделю тренировок, не говоря уже о выступлении на гала-представлении…
— Я приехал, Уолт. Я поговорю с ней. В какой она палате?