Он так нежен. Не пытается контролировать меня. Просто хочет почувствовать меня так же, как и я его.
Полагаю, вот почему это называется «заниматься любовью».
— Тебе надо поспать, — он поцеловал тыльную сторону моей ладони, пока мы лежали посреди хозяйской кровати.
Расположившись на груди Тео, я слушала его сердцебиение. Грудь поднималась и опускалась с каждым его вдохом.
— Что, если я не оправдаю надежд? Что, если упаду и опозорюсь или еще что хуже?
— Такого не будет.
Я приподнялась.
— Но что, если так случится?
— Такого не будет, — повторил он, и мне захотелось ударить его. — А если все-таки это произойдет, тогда знаешь что? Это лишь мгновение, прежде чем что-то другое привлечет внимание. Это же Голливуд. Ты получишь пятнадцать минут славы или позора, а затем люди просто забудут об этом.
Хмурясь, я опустила голову.
— От этого я не чувствую себя лучше. Гхм, это плохо…
— Фелисити, я видел тебя в деле. Ты потрясающая. Я знаю это, труппа знает, и в конце вечера все остальные тоже узнают об этом.
— Как ты можешь быть таким спокойным? Это значимый вечер и для тебя тоже.
— Во всем виноват секс, — Тео усмехнулся.
— Он был хорош, не так ли? — я улыбнулась, а затем рассмеялась. — Допустим, завтра вечером все заканчивается непредвиденными трудностями. Что будет дальше?
Он сделал вид, что задумался, после чего схватил меня за попку.
— Тео!
— Что будет дальше? Ну, секс всегда будет находиться в этом списке.
Закатив глаза, я переместила его руку со своей попки на талию.
— Хорошо. Что будет с нами после секса?
— Ох, теперь есть «мы», — усмехнулся он. Я попыталась выбраться из его объятий, но Тео перекатился на меня сверху и завел мои руки над головой. — После того, как ты всех ошеломишь, и после того, как я заставлю тебя выкрикнуть мое имя, по крайней мере, десяток раз, мы будем делать все, что захотим. Хочешь продолжать танцевать с нами — прекрасно. Тебе решать. Мы будем встречаться с тобой несколько недель, после чего ты переедешь ко мне и потом, возможно, через год… ты запаникуешь.
— Вовсе нет, — солгала я.
Он покачал головой.
— Вот почему тебе не следует спрашивать о том, что будет дальше, лучше переживай о том, что происходит сейчас.
— Ты сказал все это, чтобы сбить меня с толку?
Он слез с меня.
— Спи, Фелисити.
Я боюсь спать. Что, если кошмары вернутся? Не хочу, чтобы он находился рядом и видел меня в таком состоянии. Честно говоря, мне интересно, существуют ли вообще у меня какие-либо достоинства.
— Это твоя речь? — спросила я, сидя на кровати и засовывая в рот ложку с овсянкой.
— Что не так с ней?
Я пожала плечами, съев еще ложку овсянки.
— Ты не думаешь, что она вроде как, ну не знаю… чопорная? Тем более, что ты хочешь заставить людей сделать пожертвования?
— Это работа Эллен, как организатора. Моя работа заключается в представлении Darcy Entertainment.
— Это твое гала-представление, — пробормотала я с набитым ртом.
Он закатил глаза и протянул мне бумаги.
— Ладно, гений, раз уж ты мастер на все руки, перепиши ее для меня.
— Я?
— Что? Легко критиковать, да?
Я прищурилась, а потом отставила тарелку с овсянкой и взяла бумаги из его рук. Он откинулся на изголовье кровати, облокотившись на подушки, и скрестил руки на груди, наблюдая за мной.
— Заставь меня захотеть сделать пожертвование, — Тео взял мою тарелку.
Я протянула руки и изобразила самый худший британский акцент.
— Пожалуйста, сэр, могу я съесть еще?
— Смешно, — он улыбнулся.
— Серьезно, начни с того, что искусство значит для тебя или чего-то вроде «Здравствуйте, меня зовут Теодор Дарси…»
— «… и хотя я миллиардер, где-то там есть дети, которые страдают от недостатка финансирования в искусство?» — съязвил он.
— Да, но убрать часть про миллиардера. Это звучит пафосно, — я потянулась к нему, чтобы забрать свою тарелку.
— Ты еще не написала мою речь.
— Ладно, я была неправа. Я понятия не имею, что ты должен сказать. Просто сделай так, чтобы это прозвучало реально, будто тебе на самом деле необходимо собрать деньги, а не демонстрировать талант своей компании, — сказала я, усаживаясь рядом с ним.
Схватив свой мобильный, я проверила, есть ли сообщения от Клео. Мы всегда старались быстро помириться, иначе это выходило из-под контроля, и ни одна из нас не уступала. Мы просто не разговаривали друг с другом, пока Марк, в конце концов, не вмешивался.