Не важно, сколько роскошеств ты получишь, всё равно чего-то будет не хватать. Так и нашему вампиру не хватало должного обслуживания. Пелир был весьма придирчивым мужчиной при жизни, и после смерти его отрицательная черта характера только усилилась. Пребывание кровопийцы в Сангвинеме было адом для всех слуг. В конечном итоге, практически все отказались от обслуживания данной персоны, кроме одной юной горничной. Осана вынуждена была согласиться на столь неприятную работу, ведь являлась новенькой. Чтобы не подвести ребят, девушка должна была трудиться в поте лица.
— Эти недоумки посмели прислать мне неумелую девицу, которая, трясясь от страха, пролила на меня стакан со свежей кровью, — следователь говорил строгим тоном, явно намекая на синевласую.
— П-простите меня, я просто… просто… извините…
Больше всего на свете болотноглазая ненавидела оправдываться. Она крайне неубедительно врала и в большинстве случаев читалась, как открытая книга. Будучи таким простым человеком, Осане тяжело приходилось в этом жестоком мире. Ведь если ты не умеешь выкручиваться из трудных ситуаций, отменно врать, то ты толком-то и не жилец. Обязательно наступит тот день, когда умрешь из-за собственной глупости и неприспособленности к такой отвратительной жизни.
Горничная поспешно начала вытирать плащ аристократа, пытаясь тем самым исправить свою нелепую ошибку. Алые глаза с презрением следили за её нелепыми действиями. Маленькие пальчики неуклюже протирали складочки между тканью, хотя затея была совершенно бессмысленной, ведь вещь безнадёжно испорчена.
— Оставь это, — ледяной тон заставил девушку вздрогнуть и отступить. Испуганные глаза метались по полу, пытаясь найти хоть маленький уголок, где можно было скрыться от гневного взгляда хозяина комнаты. — Скот нынче крайне неуклюжий, что не может не огорчать. Ну да ладно, что взять с бесполезной людишки. Скажи-ка мне лучше, — взгляд Пелира упал на недавний отчёт, — знаешь ли ты что-нибудь про недавнее убийство солдат в этом замечательном месте?
Осана нервно сглотнула и непроизвольно сжала ткань юбки. Она чувствовала себя безмерно виноватой перед новыми друзьями, ведь не сдержала своё обещание: девушка должна была сжечь тот рисунок, который мог погубить жизнь Вайлет, но так и не сделала этого. Смертная была под впечатлением от своей работы. Нет! Скорее она словно под гипнозом смотрела на этот рисунок, каждый раз вспоминая тот загадочный образ. Такое поведение можно даже назвать помешательством… И чем оно вызвано, было непонятно.
— Простите, господин, я ничего не знаю, ведь совсем недавно работаю здесь, — собрав всю волю и силы в кулак, Осана ответила на вопрос вампира, неуклюже поправляя выбившийся из пучка локон.
— Хм, всё же ты крайне бесполезная, — мужчина облокотился на спинку кресла и прикрыл глаза, погружаясь в раздумья.
— Господин, позвольте мне исправить свою ошибку. Я неплохо рисую и могла бы сделать ваш портрет в качестве извинения, — ни с того ни с сего выдала девушка, заливаясь румянцем от стыда. Ей было нелегко сказать эти слова, но синеволосая подумала, что так будет правильно, и монстр не пожалуется на неё начальству.
— Какое нелепое предложение. Я бы мог счесть это за дерзость! Хотя… почему бы и нет. всё равно Знаю, что твоя цель весьма корыстна — вы, людишки, ничего не предлагаете просто так. Если мне не понравится портрет, то ты здесь работать больше не будешь.
Взгляд аристократа смягчился, а на губах появилась лукавая улыбка. Он не заметил, что девушка скрывает нечто важное только из-за того, что посчитал её слишком глупой, и в этом была ошибка знаменитого следователя. Горничная неторопливо подняла свой взгляд и непроизвольно закусила губу, ещё больше краснея.
— Да, господин Пелир…
Дурной поступок мучает нас не тогда, когда он только что совершен, а когда, спустя долгое время, вспоминаешь его, потому что память о нём не угасает.
¤¤¤
Особняк Тринадцатого Основателя.
Летом нужно обязательно самому побывать на природе, чтобы будничные невзгоды и мирские заботы перестали волновать, чтобы понять всю прелесть яркой, летней гармонии, увидеть разнообразие цветов, трав, послушать пение птиц… Но делать это желательно не в такую жару, как сегодня. Почему-то именно в этот день вампир решил устроить себе пикник в саду.
— М-м, нет, поставь его чуточку левее, — неторопливо произнёс Кроули, удобно расположившись на мягком покрывале. Вампир выглядел немного озадаченным, всё пытался подобрать верное место для огромного зонта, чтобы тот полностью загородил беспощадное солнце.
— Так сойдёт? — стиснув зубы, поинтересовалась серовласая, в очередной раз переставляя тяжёлую вещь. Сейчас девушке было очень душно и до жути хотелось раздеться. Она про себя возмущалась тому, что остальные слуги пережидают жару в прохладном особняке, пока она корчится здесь. Но кто ей позволит ослушаться хозяина?
— Хм-м, нет, всё же раньше он стоял лучше, тебе так не кажется? — мягкий баритон звучал крайне надменно из уст обнаглевшего мужчины.
— Мне кажется, что сейчас этот чёртов зонт замечательно стоит! И солнце на вас не попадает, что не нравится то?! — прошипела Вайлет, вытирая испарину со лба. Юная особа уже около получаса двигала туда-сюда тяжёлый зонт, проклиная всех и вся.
— Ладно, оставь это и налей мне крови.
Аристократ облизнулся, тем самым заставив горничную немного покраснеть. Несмотря на отвратительный характер, Юсфорд всё равно оставался крайне обаятельным. Сегодня пуговицы на рубашке Основателя были расстегнуты, хотя такого раньше никогда не наблюдалось средь белого дня. Голубоглазая не знала, как на это реагировать, поэтому просто промолчала. Её сердце билось часто, заставляя кровь быстрей бежать по венам. Девушка толком-то не понимала, от чего это происходит, но вот бессмертный точно знал причину — возбуждение. Их чувства взаимны, но долгое отрицание и воздержание привело к безудержному желанию.
«Чем упорней она сопротивляется, тем сильнее меня к ней влечёт.Я давно поймал себя на этой мысли, и сейчас она никак не вылетает из головы… Если я буду напористым, мой мышонок не сбежит от меня?»
Влечение — странная вещь. Вроде бы оно наше, но мы над ним не властны. Мы решаем, как нам поступать, но на самом деле влечение часто решает за нас, толкая на самые странные, безумные поступки. Чувственное влечение обладает такой силой, что способно восторжествовать и над разумом, и над волей. Люди часто боятся признаться в том, что их друг к другу тянет, страшатся быть непонятыми, отвергнутыми! Но сейчас не тот случай, чтобы медлить и подавлять в себе нарастающее возбуждение.
— Ваша кровь, сэр! — бросила Вайлети, пихая бокал вампиру прямо в лицо. Тот, усмехнувшись, принял его и сделал несколько глотков. Эрестер тем временем поправила вечно спадающие чулки и громко выдохнула, показывая тем самым степень своей усталости.
— Nitinur in vetitum semper, cupimusque negate*, — шепотом произнёс монстр, заставив горничную покраснеть пуще прежнего и стыдливо посмотреть на алоглазого.
Кроули не торопясь стягивал с себя рубашку, бесстыдно оголяя мужское тело. Серовласая стояла красная как рак, не в силах отвести взгляд от вампира. Наблюдая за ним, Вай непроизвольно облизнула свои мгновенно пересохшие губы и томно выдохнула. Кроули заметил, что она осматривает его, и довольно хмыкнул.
— Забери, скотинка, — негромко сказал аристократ, протягивая пустой бокал своей подчинённой.
Как только девичья рука коснулась хрустальной поверхности, вампир не церемонясь схватил её, утягивая Вайлет на мягкое покрывало. Мужчина взял смертную за подбородок и заставил посмотреть в свои алые глаза. Эрестер застыла на мгновение, заворожённая столь пленительным взглядом, который говорил о многом.
— Я так долго терпел, боролся с внутренним зверем, но, кажется, больше не в силах сдерживаться… Только не мешай мне, Вайлети, прошу.
Его слова звучали не как предупреждение, а скорее как мольба о подчинении. Но Кроули не обязательно было говорить об этом человеку, изнывающему от таких же чувств. Эрестер притянула лицо аристократа к себе и нежно поцеловала, пытаясь донести до него, что вовсе не против такого поведения с его стороны.