Женщины разинули рты. Макс крепче обнимает меня.
Тина выглядит грустной.
— Макс, как ты мог?
Но прежде чем Макс успевает что-то сказать, она заканчивает:
— И это еще не самое худшее. Не обращая на нее внимания, он отшил ее. — Она делает эффектную паузу, прежде чем добавить: — А потом назвал ее Хелен!
Женщины задыхаются от отвращения, в то время как мужчины издают тихие звуки замешательства.
О да.
Сегодняшний вечер — полный отстой.
ГЛАВА 30
Макс
У меня в животе все переворачивается. Я этого не делал! …Или сделал?
Тяжело вздыхаю. Скорее всего, да. Я сделал больно Елене.
Твою ж мать!
Но я как-нибудь компенсирую это, клянусь.
Елена
Нат в бешенстве наклоняется и шлепает Макса по ноге, пробормотав:
— Мудак.
В то же самое время Ник хлопает Макса по затылку, сердито бормоча:
— Засранец.
Макс крепко сжимает меня, защищаясь.
— Я этого не помню! Клянусь! — Он смотрит на Ника. — Ты думаешь, если бы Елена бросилась на меня, я бы отказался?
Ник издает горлом неопределенный звук, с презрением глядя на брата.
Я морщу нос.
— Ты называешь меня лгуньей?
Макс поворачивает меня в своих объятиях.
— Нет, малышка. Я просто говорю, что не помню, как это случилось. — Он опускает голову и слегка качает ею. — Неудивительно, что ты меня ненавидела. Я бы тоже себя возненавидел. — Он поднимает голову, его золотистые глаза искренние. — Прости меня, Кексик. Я никогда не хотел причинить тебе боль.
И вот так просто все забывается. Он выглядит действительно пристыженным. Я протягиваю руку и глажу его по щеке.
— Я это знаю. Сейчас. И все кончилось. У нас все хорошо. Клянусь.
Он наклоняется к моей ласке с закрытыми глазами. Через мгновение стонет:
— Вот же черт. Вы шутите что ли? — Когда он открывает глаза, вид у него страдальческий. — Я мог бы заполучить тебя еще несколько месяцев назад и облажался? — Он снова стонет, притворно всхлипывая: — Боже, какой же я идиот.
Хихикая, я встаю на цыпочки и чмокаю его в губы.
— Ага, ну, страдай. — Я поворачиваюсь к Нику. — Пойду вниз, чтобы проверить женский туалет. Что мне делать, если там будут люди, делающие гадости?
Ник снимает с пояса свою рацию и протягивает мне.
— Просто позвони. Охрана будет ждать прямо за дверью. Не трогай их. Ты не обучена этому, и на нас могу подать в суд, так как ты наш сотрудник. Если тебе понравится эта работа, я попрошу Духа провести для тебя краткий курс по безопасности и контролю толпы.
Я киваю, улыбаясь.
— Круто. Запомнила. Не прикасаться.
Фелисити спускается вместе со мной, тормозя у стойки бара, когда я захожу в туалетную комнату. Она пуста, и меня это вполне устраивает, потому что мне действительно нужно пописать. Я направляюсь в кабинку и делаю свое дело, спускаю воду в туалете и тянусь открыть дверь, но в этот момент входят три женщины. Я выглядываю из щели в двери. Не вижу всего, но этого достаточно.
— Сегодня выбор невелик, — бормочет невысокая брюнетка.
— Куда подевались все красавчики? Мне действительно нужно потр*хаться, — скулит более высокая брюнетка.
Когда заговаривает третья женщина, оживляюсь. Потому что знаю этот голос. Высокая стройная рыжая произносит:
— О, пожалуйста. Ни один из мужчин здесь недостаточно хорош, чтобы даже взглянуть на меня.
Рыжая — это Поршия. Я качаю головой в ответ на ее замечание. Она сказала «на меня», а не «на нас». Ее бедные подружки.
— Ты просто злишься, потому что тот парень, который здесь работает, тебя отшил, — ухмыляется невысокая брюнетка.
— Кого волнует, что у него девушка? — спрашивает более высокая брюнетка. — Я бы все равно попытала счастья.
— Подружка показывает его вкус, — усмехается Поршия. — Я не хочу его, если он решил быть с такой женщиной. У него, очевидно, низкие стандарты.
Ах, ты тварь!
Я прикусываю язык и сжимаю кулак в попытке не пойти туда и не преподать ей урок хороших манер.
Невысокая брюнетка усмехается.
— Но он богат.
Поршия задумывается ненадолго.
— Ну, это да. И на него было бы приятно смотреть, по крайней мере, какое-то время. Но чтобы быть с ним, мне пришлось бы иметь дело и с его ребенком.
Мое сердце бешено колотится, когда гнев сжигает меня изнутри.
— И что в этом плохого? — спрашивает высокая брюнетка.