Когда Макс стягивает свои боксеры и устраивается между моих ног, он ухмыляется и произносит:
— Вызов принят.
Его тело окутывает меня твердым теплом, а рот пожирает мой с такой страстью, что я громко стону. Облегчение переполняет меня, когда понимаю, что Макс все еще мой.
Во всяком случае, сейчас.
ГЛАВА 31
Елена
Меня будит стук в дверь, но прежде чем успеваю открыть, Макс наклоняется и целует меня в лоб, выскальзывая из кровати. Я слышу тихий шепот разговора, прежде чем он на цыпочках возвращается в спальню. Полусонная и восхитительно измученная вчерашним секс-марафоном, я тихо спрашиваю:
— Кто это?
Одеваясь, он смотрит на меня и осторожно отвечает:
— Это Ник. Вам нужно поговорить на наедине, ребята. — Мои ладони вспотели, и, потянувшись вниз, я медленно натягиваю одеяло до самого носа. Макс мягко улыбается происходящему. — Это не второй раунд, ясно? Он просто хочет извиниться.
Не хочу в этом признаваться, но после того, как увидела Ника таким, каким он был прошлой ночью, мне немного страшно оставаться с ним наедине. Однако я доверяю Максу.
— Хорошо, — шепчу я сквозь одеяло.
Он улыбается мне, перелезая через мое тело и зарываясь лицом в изгиб моей шеи.
— Хочешь кофе?
С его губами на мне трудно сосредоточиться.
— А лягушачья задница водонепроницаема?
Его дыхание согревает мне горло, и он хихикает.
— Два кусочка сахара с капелькой молока, верно?
Я резко открываю глаза. Он знает, какой кофе я пью? Мое сердце сияет. Вау, все стало серьезным, и кто-то забыл сообщить мне об этом. Я вытаскиваю руки из своего кокона безопасности и обвиваю ими его плечи, шепчу ему в ухо:
— Да, милый.
Подняв голову, он целует меня в кончик носа, прежде чем встать.
— У тебя все еще есть ключ, да? — спрашиваю, прищурившись. — Так ты и попал сюда прошлой ночью.
Макс улыбается так широко, что ямочка глубоко врезается в щеку.
— Ты такая красивая.
Когда я закатываю глаза, он хихикает и кричит Нику:
— Не убивайте друг друга, хорошо? Она мне нравится. — Улыбаюсь про себя, но улыбка меркнет, когда Макс говорит Нику: — И я планирую оставить ее себе.
Он это серьезно говорит? Никогда не могу понять, есть ли в его словах какой-то смысл, или это просто для шоу.
Входная дверь открывается, потом закрывается, и я прикрываю глаза и вздыхаю, зная, что рано или поздно мне придется встретиться с ним лицом к лицу, и чем дольше откладываю, тем более неловко это становится. Собрав остатки мужества, выскальзываю из кровати, надеваю пижамные шорты, свободную розовую футболку «Кекс-терминатор» и выхожу из своей комнаты в гостиную-кухню.
Ник стоит у открытой дверцы холодильника, рассеянно потирая живот и выглядя несколько разочарованным.
— Как ты живешь? Здесь же ничего нет.
Я смеюсь.
— Твой брат все время говорит то же самое, черт возьми.
Ник закрывает дверцу холодильника и поворачивается ко мне с натянутой улыбкой на лице.
— Мы похожи, он и я. Мои сестры немного другие. Им не нужно есть каждый час, чтобы жить. — Я улыбаюсь, но также натянуто, как и он. Ник делает шаг вперед и начинает. — Послушай, Елена, прости меня…
Но я прерываю его, покачав головой.
— Пожалуйста, не извиняйся. Ты был прав. Я облажалась, и мне очень жаль.
Он отодвигает табурет от стойки и садится, помолчав немного, прежде чем произнести:
— Я всегда защищал Макса. Не думаю, что кто-то будет винить меня за это после того, что случилось с Мэдди.
Я знаю о Мэдди, но не от Макса. Мы не разговаривали с ним об этом, и Нат сказала, что он не любит об этом говорить. И не без оснований. Насколько я знаю, у него остались только плохие воспоминания об этой женщине.
— И когда он сказал, что вы встречаетесь, я был счастлив за него. — Ник смотрит мне в глаза и искренне говорит: — Потому что ты хорошая женщина.
Ну, пока меня подмазывают, все будет в порядке. Я подхожу и вытаскиваю еще один табурет, опуская на него свою задницу.
— Ну, если это не знаменитое сладкоречие Леоковых.
Ник хихикает.
— Я не просто так говорю это. Я говорю это, потому что это правда, и должен был знать, что ты не прикоснешься к этой стерве без веской причины. Но на какую-то долю секунды подумал, и это было глупо, что, возможно, ты станешь источником проблем. Как была она. А я, будучи собой, испугался не только потому, что не хочу, чтобы Макс снова прошел через это дерьмо, но и потому, что знаю — это то, через что он не может пройти снова. — Он наклоняет голову, и на его лице появляется застенчивая улыбка. — Так что я нападал, когда должен был доверять, и мне очень жаль.
Я смотрю на прилавок, прежде чем попытать счастья.