Нат сказала мне, что оставила ключ маленькой старой леди в квартире триста девять, рядом с моей. Приземлившись, я забираю все свои сумки и беру такси до жилого комплекса. Как только он оказывается в поле моего зрения, я широко улыбаюсь в то время, пока бабочки летают в моем животе, и сквозь меня проходит смесь нервозности и восторга.
Водитель оказался милым настолько, что помогает донести мои сумки. Мы заносим их вверх по ступенькам до первого этажа, я плачу ему, а затем стучусь в квартиру триста девять. Не проходит и секунды, как она открывается с резким звуком, и только дверная цепочка не дает ей распахнуться до конца. Подпрыгнув, я прижимаю ладонь к своей вздымающейся груди. Она до чертиков меня напугала.
В щелке появилось морщинистое лицо в очках с толстыми стеклами. Я заставляю себя улыбнуться.
— Здравствуйте. Я Елена Ковач. Моя сестра Натали сказала, что оставила у вас ключ для меня.
Крохотное лицо женщины морщинится в замешательстве. Она кричит:
— Что?
Я моргаю.
«Ты, черт возьми, разыгрываешь меня, Нат?»
Прочищаю горло и говорю громче:
— Моя сестра Натали сказала, что у вас есть ключ для меня.
Но леди просто моргает. Я опускаю подбородок, чтобы остановить себя от смеха. После того как снова контролирую себя, поднимаю лицо и улыбаюсь. Указываю на свое ухо и говорю:
— Вы меня слышите?
Но женщина просто хмурится в ответ.
— Вам нужно говорить громче. Мой слух не тот, что раньше.
Я сочувствующе киваю и почти кричу:
— Моя сестра Натали сказала, что у вас есть ключ для меня. Я Елена.
Женщина хмурится:
— Не надо так орать, барышня. Я слышу просто отлично, спасибо большое.
«Что за хрень?»
Она засовывает голову обратно и закрывает дверь. Я терпеливо жду, но ничего не происходит.
Меня бросили.
Я стучусь снова. Дверь открывается и маленькая старая леди выжидающе смотрит на меня через свои очки. Я не уверена, что здесь происходит, поэтому продолжаю пялиться в ответ. Когда она пытается захлопнуть дверь перед моим лицом, я быстро говорю:
— Мне нужен ключ, который оставила Натали, чтобы попасть в мою новую квартиру.
Женщина моргает:
— Вам нужно говорить громче. Мой слух не тот, что раньше.
«Ох, во имя любви ко всем кексикам».
Я опускаю подбородок, и мое тело трясется в беззвучном смехе. Нью-Йорк, ты мне уже нравишься. Я поднимаю свое лицо и спрашиваю медленно, четко и громко:
— Вы знаете Натали из триста шестой? — указываю на дверь квартиры Нат, помогая ей понять.
Женщина смотрит на квартиру Нат, затем обратно на меня.
— Она не дома. Она работает.
Я объясняю снова:
— Я ее сестра. Только что приехала из Калифорнии, — показываю на сумки рядом со мной. — Мне просто нужен ключ, чтобы попасть в свою квартиру.
Лицо маленькой старой леди освещается в понимании:
— Ты сестра!
Я лучезарно улыбаюсь ей в ответ.
— Я сестра!
Она смеется:
— Тебе нужен ключ.
Хихикаю и утверждаю:
— Да! Мне нужен ключ! Ключ, пожалуйста.
Она кивает и ступает обратно в свою квартиру.
— Одну секунду, милая.
Она закрывает дверь, и я вздыхаю с облегчением. Я жду. И жду. И жду еще немного.
Ничего.
Я стучу еще раз. Может, ей нужна помощь в поисках ключа. Дверь открывается, и маленькая старая леди смотрит на меня через свои очки, как будто видит меня в первый раз.
Часть меня хочет рассмеяться, но другая часть хочет ударить ее чем-нибудь по голове, чтобы я сама могла найти этот долбанный ключ. Я сладко улыбаюсь:
— У вас еще есть ключ? Мне очень нужно попасть внутрь.
Женщина моргает.
— Вам нужно говорить громче. Мой слух уже не тот, что раньше.
Я пробегаюсь рукой по моему лицу.
Ой-ой.
У меня занимает целых сорок пять минут, чтобы миссис Крэндл дала мне этот поганый ключ. Оказывается, что она не только плохо слышит и забывчивая, но у нее еще есть тысяча кошек, каждую из которых она хотела представить мне. По имени.
Она заставила меня пообещать, что как-нибудь приду и выпью с ней чая, и я пообещала прийти.
Как только вставляю ключ в замок и открываю дверь, смеюсь в облегчении. В облегчении от того, что это тот ключ, и мне не придется снова вести словесных баталий с миссис Крэндл. Открываю дверь и затаскиваю сумки внутрь. Потянувшись, чтобы закрыть дверь, я смотрю вокруг. Мои коробки сложены хорошо и аккуратно возле стены справа от меня.
Неожиданная мысль приходит в мой разум. Могли бы вы упаковать вашу целую жизнь в эти восемь коробок?
Это немного грустно. Они даже не супер огромные или просто большие. Это коробки среднего размера, полные всякого хлама. Да, хлама, но весь этот хлам я люблю. Отодвигая мысль, я вытаскиваю телефон из моей сумочки и пишу Нат.