— Хм... всем привет, — нервно говорю я.
Все остальные вскакивают для приветствий, объятий и поцелуев. Тина почти душит меня в объятиях. Я провожу немного времени, держась за ее живот, опускаясь на колени и целуя нынешний дом моих племянниц или племянников. Ник просто улыбается мне и целует в лоб. Лола подпрыгивает ко мне, и мы долго прижимаемся друг к другу. Мы с Лолой самые близкие по возрасту, у нас больше всего общего. Ловкач слишком сильно хлопает меня по ладони. Мими ухмыляется и обнимает. Ее руки скользят вниз к моей попе, и я хихикаю. Она всегда говорила, что у меня классная задница. Лети, Мария и Иза — все они дарят мне любовь, объятия и поцелуи. И, наконец, появляется Макс.
Ухмыляясь, как идиот, он делает шаг вперед с распростертыми объятиями, и мое сердце бешено колотится в груди. Я быстро отхожу в сторону.
— С тобой мы уже виделись сегодня.
Лицо Ашера становится суровым, когда он бормочет:
— Какого хрена это значит?
Макс даже не смотрит на Эша, он продолжает ухмыляться мне.
— Но мне так и не удалось тебя обнять.
Я делаю еще один шаг назад.
— Мне не нужны еще одни объятия. На сегодня хватит обнимашек. Кроме того, я чувствую, что мы достаточно сблизились благодаря пятну твоей слюны на моей подушке.
Лицо Эша становится ярко-красным. Он подходит к Максу и хватает его за рубашку.
— Тебе лучше начать говорить, или будет больно.
Макс только усмехается.
— Расслабься, Дух. — Его лицо внезапно становится мечтательным. — Ее кровать пахнет ванилью, а сама она словно кексик.
Мой желудок переворачивается. Черт бы его побрал! Черт бы побрал его и его слова!
Но Эш слишком занят, сосредоточившись на предыдущем замечании.
— Когда, черт возьми, ты был в ее кровати?
Макс, понятия не имея, насколько он близок к избиению, пожимает плечами.
— Сегодня, когда она приехала.
Лицо Эша становится смертельно опасным. Он бросается к Максу, но я быстро встаю между ними.
— Это не то, что ты думаешь! Он спал на моей кровати, когда я впервые вошла в квартиру.
Мария фыркает.
— Мой брат — самый классный парень в Нью-Йорке, — замечает она, а затем поднимает свой бокал в молчаливом тосте, прежде чем выпить все содержимое одним глотком.
Мысленная заметка: никогда не ходи пить с Марией.
Макс смотрит на сестру, затем показывает ее средний палец. После он быстро защищается.
— Не похоже, что она действительно жила там, когда я заснул. — Он сужает глаза, глядя на меня. — Значит, ты должна извиниться за то, что прервала мой сон.
Это... это он серьезно?
Его глаза остаются прищуренными, и вскоре понимаю, что он не шутит. Я издаю шокированный, невеселый смешок.
— Мечтай! Я не собираюсь извиняться перед тобой. Ни сейчас, ни когда-либо. За что угодно. Кроме того, на самом деле это ты вломился незаконно!
Хотя его прищуренные глаза не расслабляются, губы дергаются. И тут я замечаю, что все вокруг прислушиваются к нашему не-спору.
Они все ухмыляются.
Все до единого.
Нат быстро извиняется, ссылаясь на то, что ей нужно что-то на кухне, и тянет меня за собой. Она тащит меня так быстро, что я едва не бегу. Как только мы добираемся до кухни, Нат шепчет:
— Что, черт возьми, это было?
Порывшись в буфете, достаю тарелки и ставлю их на стойку.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — тихо отвечаю я.
Она встает передо мной.
— Неа. Ты от меня не отделаешься. Почему ты так взъелась на Макса?
Я небрежно пожимаю плечами.
— Просто он мне не нравится, вот и все.
На ее лице появляется выражение шока.
— Что? Почему?
Я поворачиваюсь, чтобы открыть салфетки.
— Он флиртует без остановки. Ненавижу это.
Она пристально смотрит на меня, прежде чем ответить:
— Он холостяк. Хороший парень. И замечательный отец. Ему позволено флиртовать, Лена.
Складывая салфетки и кладя их на каждую тарелку, я бормочу:
— Держу пари, у него сейчас целая вереница женщин, которых он водит за нос. — Чем больше я об этом думаю, тем больше раздражаюсь. И начинаю шлепать сложенными салфетками по тарелкам. Нат издает сдавленный звук, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть ее широко раскрытые глаза, но плотно сжатые губы. Хмурюсь. — Но ведь так оно и есть, да?
Эти бедные, глупые, беззащитные женщины. Глупые, глупые женщины.
Ее лицо становится бесстрастным.
— Это не наше дело. — Для меня эта фраза автоматически подтверждает мои подозрения. Но Нат быстро добавляет: — Ты думаешь, такой человек, как он — человек, на которого ты намекаешь — может растить такую милую маленькую девочку, как Сиси, будучи таким придурком?