Этого не может быть. Я очень хорошо разбираюсь в людях. Как могла это пропустить? Уловила лишь только флюиды дружбы. Там определенно не было никаких флюидов «давай-поиграем-с-моими-причиндалами». Должно быть, на моем лице отражается замешательство, потому что внезапно меня начинают атаковать в форме двадцати вопросов.
— Он флиртовал с тобой? — начинает Ловкач.
Качаю головой, и тут всплывают воспоминания о начале нашего разговора. Я киваю.
Он дергает подбородком в ответ.
— Он искал предлог, чтобы прикоснуться к тебе? — спрашивает Ник.
Широко раскрыв глаза, двигаю головой вверх и вниз.
Ник вздыхает.
— Ага. Это точно не по-дружески.
Мими тоже вздыхает и говорит:
— Думаю, твой босс запал на тебя, сладкая.
Я отрицательно качаю головой.
— Нет, он сказал, что не встречается с сотрудниками.
Все резко замирают. Лола наклоняет голову набок.
— Он должен был внести ясность? Думал об этом?
— Нет-нет. Мы немного пофлиртовали в самом начале. И, возможно, слегка заигрались.
Сестра обхватывает меня рукой и выпаливает на одном дыхании:
— О, с*чка, да ладно. Ты же знаешь, что он ушел домой рукоблудить от вида твоих стрингов через прозрачную белую тряпочку, которую ты называешь платьем.
Я напрягаюсь, а потом пищу:
— Вы все видели мои стринги?
Все за столом кивают. О, можете вы уже пристрелить меня и покончить с этим? Мой рот округляется от шока. Не могу в это поверить. Почему все всегда ждут, а не рассказывают сразу о таких вещах? Впрочем, это уже не имеет значения. Я решаю прояснить, почему у нас с Джеймсом никогда ничего не выйдет.
— Ну, между нами ничего не будет, так что вы все можете расслабиться, — объясняю, слегка покачав головой. — Я не хожу на свидания.
В одно и то же время Ник спрашивает: «Почему?», а Ашер говорит: «Хорошо». Обе пары глаз впиваются друг в друга, ведя молчаливый разговор. Глаза Эша угрожающе сужаются, и он осторожно качает головой. Ник приподнимает бровь и сдержанно кивает, не сводя глаз с Эша. Ашер так же смотрит на своего лучшего друга. Губы Ника дергаются. Через мгновение Эш откидывается в кабинку с выражением раздражения на лице.
—Ты, должно быть, издеваешься надо мной с этим дерьмом, — бормочет он.
Ник просто улыбается, и это выглядит почти победоносно, на щеке появляется ямочка. Кажется, все в кабине улыбаются. Все, кроме Эша.
Это невыносимо! Как будто я единственная, кто не в курсе этой шутки. Я люблю шутки! И хочу понять!
— Что происходит? — спрашиваю с легкой улыбкой, играющей на моих губах.
Ник только улыбается еще шире.
— Ничего, милая. Мы просто рады, что ты здесь.
Тепло улыбаюсь ему, протягиваю руку и похлопываю его по руке
— Рада, что оказалась здесь. Было так легко вписаться в вашу компанию, ребята. Как будто часть вашей маленькой семьи.
— У меня такое чувство, — бормочет Ник, — что если бы ты не стала ее частью сейчас, то в итоге все равно бы в ней оказалась.
Я даже не пытаюсь скрыть свое замешательство, но Тина только хихикает.
— Даже не пытайтесь расшифровать замечания мистера Мияги. Ты потеряешь часы своей жизни.
Нат толкает меня в плечо.
— Пошли, малыш. Давай отвезем тебя домой.
— Но я даже не устала, — заявляю я и тут же зеваю.
Она выходит из кабинки и тянет меня за собой, обнимая за талию, когда я встаю.
— О, да ладно тебе, сладкая крошка, — воркует она надув губки. — Да, ты ж наша соня-засоня. Тебе не терпится завалиться в кроватку, да?
Ненавижу ее за то, что на самом деле заставляет меня чувствовать себя сонной мухой. И я действительно люблю поспать. Зеваю во второй раз, положив голову ей на плечо.
— Хорошо. Пошли.
— Ты ведь вернешься в клуб, правда? — кричит Ловкач.
Я поднимаю голову и тычу подбородком в его сторону.
— Держу пари на твою задницу, что так и будет.
Попрощавшись, Нат ведет меня к своей машине. Я сажусь на пассажирское сиденье и прислоняюсь лбом к окну. Последнее, о чем я думаю перед сном — улыбка с ямочкой на щеке.
И она не принадлежит Нику.
Макс
— Ну же, детка. Еще один подход.
— Я не могу, — шипит она сквозь стиснутые зубы, тяжело дыша.
Только не надо мне заливать.
— Можешь. Еще один подход.
Ее руки начинают дрожать в ручках подъемного блока, когда она опускается обратно на мягкий коврик.
— Уже нет.
— Еще один, — настаиваю я. — Еще один подход. Ты можешь это сделать. Покажи мне, какая ты сильная.
Но она не приклонена. Расстроенная и раздосадованная, Сиси бросает ручки и кричит:
— Господи, перестань на меня орать!
Я не кричал на нее. И все же немного понижаю голос.
— Я не кричал на тебя, детка. Я тебя мотивировал.