Это длится не более нескольких секунд, хотя, судя по тому, как кружится голова, кажется, что прошло несколько часов. Когда он с улыбкой отстраняется, мне приходится крепко держаться за его майку, чтобы не упасть. Макс обнимает меня за талию и ведет вперед, вздыхая, как будто поцелуй не имеет большого значения.
— Сегодня самый лучший день, Кексик. Я же говорил, что ты будешь идеальна.
Во рту суше, чем в Сахаре, я хрипло бормочу:
— Мне нужна вода.
Он продолжает идти рядом со мной.
— Все, что ты захочешь, будет твоим. Черт возьми, я бы сейчас дал тебе все, что ты попросишь. Я в большом долгу перед тобой.
Мой разум все еще отключен, я подношу кончики пальцев ко рту, рассеянно бормоча:
— Ты не должен был меня целовать.
Его рука сжимает мою талию, притягивая меня вплотную к себе.
— Тебе лучше привыкать к нежностям, Лена, — говорит он, прижавшись губами к моему виску. — Я ласковый парень, и, когда хочу дарить нежность, ее дарю. — Его теплые губы нежно целуют меня в висок, и я, сама того не желая, льну к нему. Он добавляет: — Теперь мы друзья. Я собираюсь обнимать тебя и целовать тебя. Не волнуйся, — уверенно произносит он. — Ты к этому привыкнешь.
Этого-то я и боюсь, придурок.
Внезапно Макс останавливается на полушаге.
— Вот дерьмо.
Его руки застывают вокруг меня. Я поднимаю руку к его груди.
— Что случилось?
Заключив меня в медвежьи объятия, он шепчет мне на ухо:
— Видишь вон ту цыпочку в красном? — Когда я начинаю двигаться всем телом, он торопливо шепчет: — Не смотри!
— Ты же сам велел мне смотреть! — шиплю я.
Я чувствую, как от него исходит паника.
— Ладно. Смотри, но осторожно.
Так я и делаю, смотрю краем глаза. Высокая стройная рыжеволосая женщина стоит в отделе овощей и фруктов, держа в руках пучок сельдерея, и свирепо смотрит на нас.
Ой-ой. Я крепче прижимаюсь к нему.
— Макс, она в бешенстве.
Он притягивает меня еще ближе, его руки блуждают по моему телу. Макс лицом утыкается мне в шею.
— Знаю. Я сказал ей, что не хочу встречаться с ней, и она разозлилась.
Мое тело напрягается.
— Ты прямо сейчас используешь меня, чтобы устроить шоу?
Он прижимается носом к моему горлу и вдыхает. Вот засранец.
— Ты так хорошо пахнешь.
Не в настроении для игр, я поворачиваюсь и кусаю его за мочку уха. Макс взвизгивает, потом вздыхает:
— Ладно, ладно. Возможно, она сказала, что я ее обманул.
Я поднимаю голову и издаю невеселый смешок.
— Дай угадаю. Флирт?
Он отстраняется, и его золотистые глаза вспыхивают, когда он свирепо смотрит на меня.
— Я не женат. Мне разрешено флиртовать, так что подай на меня в суд. Мне нравится флиртовать.
Закатив глаза, я бормочу себе под нос:
— Со всеми, кроме меня.
Его большие руки крепко сжимают мою талию, а глаза умоляюще смотрят на меня.
— Помоги. Пожалуйста.
Боковым зрением я вижу, как рыжая подходит ближе.
— Она идет, — шепчу я.
Макс губами касается моей щеки.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — шепчет он мне на ухо, и его сладкое, мятное дыхание согревает меня изнутри.
— Хорошо, но клянусь, если ты поцелуешь меня еще раз, я откушу тебе язык.
Макс улыбается мне такой улыбкой, которая была бы достойна рекламы стоматологических услуг, его ямочка выставлена на всеобщее обозрение, и я задаюсь вопросом, какого черта делаю.
ГЛАВА 21
Елена
Рыжая неторопливо подходит к нам, дерзко покачивая бедрами из стороны в сторону. Мой разум закатывает глаза. Я уже знаю, что это за тип девушек. И ненавижу его. Именно такой женщиной считала Фелисити, когда мы впервые встретились. И вдруг вспоминаю, что ошибалась насчет нее. Наверное, мне следует дать этой женщине шанс, прежде чем судить ее.
Макс обнимает меня одной рукой и поворачивается, холодно улыбаясь рыжей.
— Привет, Поршия, как дела?
Даже не взглянув на него, она оглядывает меня с ног до головы.
— Отлично, Макс. Не знала, что у тебя есть девушка.
О, да. На этот раз я не ошиблась. Она исключительная стерва.
— Привет, я Елена, — представляюсь, не опускаясь до ее уровня.
Она смотрит на Макса, подняв брови и сжав губы в твердую линию, прежде чем протянуть мне руку. Обычно у меня не было бы проблем с этим. Дело в том, что она протягивает мне руку, как будто я собираюсь поцеловать ее тыльную сторону. С*чка. Стервозность меня не останавливает, беру ее неловко выставленные кончики пальцев и трясу ими в мужском пожатии. Поршия едва не теряет равновесие, и я сдерживаю смех.