Встав, он проверяет свой сотовый телефон.
— Ладно. Ты в порядке, я в порядке, и мы в порядке. Поехали за Сиси.
Я смотрю на него в замешательстве.
— Мы же договаривались на десять утра.
Похоже, Максу очень хочется рассмеяться, но к его чести, он сдерживает смех.
— Сейчас уже десять тридцать, детка.
Мои глаза расширяются. Вскочив, я бросаюсь в ванную и как только смотрю в зеркало, удивляюсь, что оно не взрывается от оскорбления, которое вызывает моя внешность. Волосы спутаны, лицо в беспорядке от вчерашнего макияжа, а на футболке, которую я накинула ночью, написано «Сексуальная бестия».
Я стону, понимая, что Макс официально видел меня в худшем состоянии.
— О боже, Макс, ты должен дать женщине достаточно времени, чтобы подготовиться. На подготовку к завтраку уходит добрых полчаса. К ужину требуется полтора часа. Теперь ты здесь и ждешь, а я под большим давлением! Ты не можешь так поступить с женщиной!
Его высокая мускулистая фигура загораживает дверь ванной.
— Уверен, что могу. — Под моим убийственным взглядом он поднимает руки вверх и отступает. — Не торопись. Мы никуда не торопимся. Пойду посмотрю телевизор.
Мне требуется тридцать пять минут, чтобы очистить лицо от вчерашнего макияжа, почистить зубы, вымыть и высушить волосы, сменить простыни, нанести легкий макияж и блеск на губы, а также переодеться в мои любимые выцветшие, рваные джинсы, белую футболку, шлепанцы и пару авиаторов Ray-Ban.
Войдя на кухню, я выхватываю мобильник из зарядного устройства.
— Пошли, тупица, — говорю Максу.
Он выключает телевизор и идет за мной к входной двери. Когда я делаю шаг, чтобы открыть дверь, меня быстро тянут назад. Одна рука обнимает меня за талию, удерживая в плену, в то время как другая сжимает мою задницу.
— Хорошо выглядишь, Лена, — хрипло произносит он. — Ты мне нравишься в джинсах.
Во рту внезапно пересохло, и я готовлюсь огрызнуться нахальным ответом, но все, что выходит, это хриплое:
— Ооооооох.
Он поворачивает меня, зажав между входной дверью и собой. Его золотистые глаза закрываются, а мои соски непроизвольно напрягаются. Наклонившись, он приближает свое лицо к моему. Боже милостивый, от него пахнет слезами единорога. Макс губами едва касается моих и произносит:
— Ты выглядишь прекрасно. — А затем чмокает меня в губы легким поцелуем. Выпрямившись во весь рост, берет мою маленькую руку в свою, окутывая ее коконом. — Пошли, я хочу есть.
Я едва успеваю закрыть за собой дверь, как меня тащат к его грузовику.
Макс
Я улыбаюсь про себя, ведя машину рука об руку с Еленой.
О боже.
Она собирается убить меня.
Елена
По дороге подпеваю радио, улыбаясь про себя. Осторожно смотрю вниз на наши сплетенные руки, лежащие на центральной консоли. Прошло много времени с тех пор, как я держалась за руку с мужчиной. И это приятно. Даже слишком мило. Лучше, чем помнится. Или, может быть, это просто потому, что это с Максом.
Мы подъезжаем к большому красивому дому в пригороде. Макс выключает зажигание и поворачивается ко мне.
— Пойдем со мной в дом.
Ммм... нет.
— Может, мне просто подождать здесь? — улыбаясь, предлагаю я. — А ты приведешь Сиси? Мы опоздаем к завтраку.
Он пожимает плечами.
— Значит, пообедаем. Ну же, Кексик. Моя мама расстроится, если ты не войдешь.
Моя улыбка исчезает.
—Да, наверное, так и будет. — Но я не двигаюсь, чтобы выйти из машины.
Он смотрит на меня.
— Ты родилась в сарае и не знаешь манер?
Я изо всех сил стараюсь не рассмеяться над этим. Вместо этого скрещиваю руки на груди и отвечаю:
— Иисус родился в сарае.
— Пффф, и посмотри, куда это его привело. — При этих его словах я смеюсь. — Всего одну минуту, — умоляет он. — Пожалуйста.
Кто может отказать просящему Максу? Я преувеличенно долго вздыхаю.
— Ладно, хорошо. Только на минуту.
Он открывает передо мной пассажирскую дверцу, берет за руку и ведет по дорожке к входной двери. Макс открывает ее без стука, и я слышу, как несколько женщин болтают на кухне. И мне вдруг хочется исчезнуть.
Я пытаюсь вонзить каблуки в половицы, но Макс тащит меня за собой, ничего не замечая. Как только мы появляемся в поле зрения, к нам подбегает симпатичная, невысокая, зрелая женщина. Она что-то бормочет на языке, похожем на испанский. Протянув руку, она берет Макса за щеки и притягивает к себе. Целует его в щеки и лоб, продолжая быстро говорить, а затем с обожанием гладит его по щеке.
А Макс просто стоит и не сопротивляется. Это самая милая вещь, которую я когда-либо видела. Потом она смотрит на меня, задыхается, прижимая руку к сердцу. Она оглядывается на Макса и говорит ему: