— Ева, сколько можно? — как-то вечером взорвался Лисицын, когда они ужинали в отдельном кабинетике элитного ресторана. — У меня такое ощущение, что ты и в нашу спальню потащишь охранника и уложишь его посреди кровати вместо подушки, чтобы от меня дистанцироваться!
— Ну что ты?! — она сделала вид, словно не понимает причины его недовольства. — Мы ведь пока не женаты, нужно соблюдать приличия…
— Слушай, не зли меня! Какие ещё приличия?! — взорвался будущий муж. — Мы не в позапрошлом веке живём. А твой так называемый телохранитель… (Как там его, Кирилл?) пулей вылетит с работы, как только мы поженимся. Я больше не потерплю этого мужлана рядом с тобой. После нашей свадьбы в нём больше не будет необходимости, я сам найду тебе охранника, который меня устроит.
— Вот уж нет! — на этот раз молчать Ева не собиралась. — Кирилл всегда будет рядом со мной, и это не обсуждается. В данном вопросе ты мне не указ!
— Что ты сказала? — он схватил её за запястье и резко потянул на себя. — Забыла, с кем разговариваешь?
— Отпусти, мне больно! — рванулась прочь она, а потом Лисицын вдруг отлетел к стене, а перед глазами Евангелины возникла знакомая спина, обещавшая безопасность.
— Господин Лисицын, держите себя в руках, — бесстрастный голос Кирилла, который всё это время стоял за дверью, но появился в самый нужный момент, мог бы охладить пыл даже самого агрессивного самца. — Иначе я не отвечаю за последствия.
— Ты… — Анатолий, который морщился и потирал спину, вперил в бодигарда ненавидящий взгляд. — Обещаю, очень скоро ты пулей вылетишь с этой работы и больше никогда (никогда!) не сможешь работать в данной сфере. А тебе, — теперь он посмотрел на Еву, — лучше бы за оставшееся до свадьбы время научиться покорности. Мне будет не с руки учить тебя быть примерной женой и одновременно заниматься делами компании твоего отца, которые сейчас далеко не на высоте.
С этими словами он вышел и уехал, поймав такси, а Ева вернулась домой на отцовской машине. По пути она пыталась подобрать слова, чтобы поблагодарить Кирилла за своевременное вмешательство, но он держался настолько отстранённо, что кроме «Спасибо!» выдавить из себя ничего не удалось. Папе о произошедшем Евангелина не рассказала, иначе под удар попал бы как раз Кирилл. Мол, раз он вносит разброд между будущими супругами, почему бы не заменить его другим охранником? Да и настроение у родителя в этот вечер было отвратнее некуда: кажется, дела на работе и правда обстоят хуже, чем можно было предположить.
Но какие бы проблемы ни навалились на Андрея Владимировича Ланского, поддержание имиджа для него было превыше всего. Пусть даже корабль тонет, его капитан ни в коем случае не покажет, что происходит что-то не то. Так, плановая протечка, не больше. Именно по этим соображениям он откомандировал Еву сопровождать Анатолия на благотворительный бал, организованный фондом Алексея Горского, известного мецената и генерального директора «Вайлет-компани», с которым не раз пересекался в деловых кругах. Такие балы-маскарады Горские устраивают два раза в год (весной и осенью), и бывать там уже вошло в моду среди местного бомонда.
Щедрые пожертвования, которые идут на помощь детским домам и больницам, продиктованы вовсе не искренним желанием помочь страждущим, а скорее дань собственному тщеславию и куда больше тешат самолюбие элиты, чем задевают её сочувствие или человеколюбие. И Ланский тоже был одним их тех, кому нужно было не только засветить наследницу на модном мероприятии, но и потешить собственное уязвлённое волной неудач эго, чтобы другие говорили о его щедрости, а не о промахах.
Евангелина, разумеется, понятия не имела о подводных камнях предстоящего выхода в свет, Андрей Владимирович вообще считал, что её хорошенькую головку не стоит забивать ничем лишним, она и так слишком много думает и выказывает куда больше вольностей, чем он рассчитывал. Сейчас ей нужно всего лишь делать то, что он скажет, и не мешать, у него и так есть кому спутать все карты. Акул вокруг полно, те же Лисицыны отвернуться в тот же момент, когда почуют в нём слабину, и будут жрать вместе с остальными, ни кусочка не оставят. Но чёрта с два он кому-то позволит себя опрокинуть, не бывать этому!
— Ева! — глава семьи окликнул дочь куда суровее, чем намеревался. — Помни, что на этом вечере ты являешься моим лицом. Не смей опорочить Ланских, поняла меня? Если бы не предстоящая встреча, я бы сам поехал, но раз уж так совпало, у тебя есть шанс доказать мне, что ты не бесполезна.
— Я сделаю всё так, как мы договаривались, — Ева, которую слова отца очень обидели, всё же постаралась не показать, насколько задета.
— И не цапайтесь больше с Анатолием, — посоветовал родитель. — Не знаю, что там у вас случилось, но он твой будущий муж, поэтому ты должна его уважать.
— А он должен уважать меня, — не смогла промолчать Евангелина. — И не хватать против воли, оставляя синяки…
— Какие ещё синяки? — кустистые брови отца сошлись на переносице. — Показывай!
И Ева показала след от хватки жениха как раз в тот момент, когда он сам ступил на порог, чтобы препроводить невесту к автомобилю.
— Анатолий, это что такое? — будущий тесть грозно глянул на потенциального зятя и указал глазами на руку дочери. — Я понимаю, что ты темпераментный молодой человек, но дочку мою не обижай. Вам с ней ещё детей растить…
— Андрей Владимирович, случайно вышло, — «покаялся» Толик, хотя Ева-то прекрасно знала, что это как раз в его характере.
— Впредь будь осторожнее, Ева у меня одна, — напутствовал родитель и вышел из дома вместе с ними, после чего уехал на своём авто, а Евангелина, отказавшись сесть в машину Лисицына, отправилась на бал в автомобиле отца вместе с охраной.
Элитный трёхэтажный коттедж за невысокой кованой оградой, который в этот вечер играл роль средневекового особняка, сиял цветными огнями и почти оглушал не только музыкой, но и множеством голосов. Протянув приглашения двум дюжим охранникам, обряженным дворецкими, Евангелина в сопровождении будущего мужа и телохранителей вошла внутрь и сдала верхнюю одежду в гардероб. В ресторане, который располагался на первом этаже, были расставлены накрытые столы, и кое-кто уже лакомился вкусностями, однако основная масса гостей поднималась на второй, где находился бальный зал.
Приглашённые были наряжены во всевозможные костюмы, и на каждом присутствовала маска. Сама Ева для маскарада выбрала наряд ангела: к её белоснежному платью были приделаны очаровательные крылышки, а белую полумаску украшали пушистые пёрышки. Ну а Толик решил быть римским центурионом и щеголял не только поблёскивающими «доспехами», но и коротким бутафорским мечом. Ему этот образ невероятно шёл и подчёркивал статную фигуру, так что даже несмотря на красную полумаску женщины провожали его заинтересованными взглядами.
Влившись в толпу танцующих, будущие супруги покружили немного по залу, а охрана держалась несколько поодаль. Слишком властные объятия Лисицына были Евангелине неприятны, и она с удовольствием предпочла бы другого партнёра, поэтому с радостью согласилась принять участие в общем танце, при котором пары менялись партнёрами.
Еве было весело: наконец-то можно было хоть ненадолго отдохнуть от Толика. Сначала ей достался полноватый благообразный мужчина в камзоле аристократа века эдак восемнадцатого, потом щуплый старичок в чёрно-белом домино, затем низкорослый лысак с потными ладонями в костюме кота (вот уж точно похотливый кошак), за ним шпалообразный дрыщ, обряженный в униформу Супермена (вот ирония-то), а после него сам Сатана, весь запакованный в чёрное. Его чёрная маска с небольшими рожками почти полностью закрывала лицо, оставляя «на свободе» лишь рот и подбородок, покрытый трёхдневной щетиной. Похоже, в аду отключили горячую воду, и хозяин преисподней не смог побриться. Хотя, быть может, это лишь дань моде.