— Я здесь не для того, чтобы умолять. Я не втягивала в это своих родителей. Это сделал их убийца. Если это Питер, я могу признать свой выбор, но я не буду ни перед кем извиняться за то, чего не делала. И меньше всего перед тобой.
— Я бы не ожидал от тебя ничего меньшего. Ты сама совершила некоторые поступки. Может быть, тебе стоит ответить за них, а не ждать, что мы будем подбирать осколки того беспорядка, который ты устроила.
— Пошёл ты, Эйдан. — Эви вскочила со стула так быстро, что он чуть не упал на пол. Она наклонилась вперёд, упершись руками в край стола. — Не дай Бог тебе когда-нибудь принять необдуманное решение, которое уведёт тебя так далеко от того места, где ты хочешь быть, что ты не будешь знать, как вернуться обратно. Хотя, возможно, ты уже там, учитывая, насколько глубоко в заднице находится твоя голова.
Бросив салфетку на стол, Эви вышла из столовой, захлопнув за собой дверь на задний дворик. Ей хотелось кричать, пинать что-нибудь, швырять вещи. К чёрту Эйдана и его намеки на то, что она в чём-то виновата. За эти годы она обокрала десятки людей, и ни один из них не пытался убить её семью.
Она подняла маленький цветок, стоявший на низкой каменной стене, окаймлявшей внутренний дворик, и швырнула его во двор. Это, по крайней мере, помогло ей почувствовать себя немного лучше.
— Что это растение сделало тебе?
Эви резко обернулась на звук голоса Деклана. Как долго он там стоял?
— Эйдан — мудак. И он не говорит от имени этой семьи. — Он пересек патио и встал рядом с ней. — Питер стал моей проблемой, когда нацелился на моих людей.
Он потянулся к её лицу, притягивая её ближе.
— И как бы долго тебя не было, куда бы ты ни пошла, ты тоже часть моих людей, Эви. Я буду защищать тебя.
Она сморгнула слёзы, которые жгли ей глаза, и прильнула к его руке. В этот момент она поняла, как легко было бы снова потеряться в нём, быть поглощенной им. Она не могла позволить себе отвлечься, но и не была уверена, как долго ещё сможет сопротивляться его постоянному притяжению.
Она высвободилась из его объятий и крепко обхватила себя руками, когда он нахмурился.
— Мне нужна твоя помощь. Чтобы привлечь убийцу моих родителей к ответственности, чтобы я могла вернуться к своей жизни. Но это всё, что может быть, Деклан. Больше ничего.
Когда он ничего не сказал, она повернулась и вошла в дом, обогнув столовую, полную спорящими голосами. Она успела подняться наверх в свою комнату, прежде чем на глаза навернулись слёзы. Сбросив одежду на пол, забралась в постель и свернулась калачиком под одеялом.
Глава 21
Сон не приходил к нему. После того, как Эви оставила его стоять на террасе, он вернулся в дом, распустил группу и отправил Эйдана выполнять грязную работу, хотя бы по той причине, что это доставляло ему огромное удовольствие.
Закончив, Деклан попытался немного поработать в кабинете, но сосредоточиться было невозможно. Каждый раз, когда казалось, что Эви открывается, она захлопывала дверь и отгораживалась от него. Он не врал, когда говорил о её защите. Он сделает всё, что потребуется, чтобы убедиться, что она в безопасности.
Бросив работу, он провёл мучительные два часа в домашнем тренажерном зале, который держал в подвале, выплескивая свое разочарование. Но даже этого оказалось недостаточно, чтобы погрузиться в сон.
И вот теперь он бодрствовал почти в час ночи и был раздражён этим. Откинув одеяло, он босиком спустился по лестнице и направился в гостиную. Рюмка виски должна сделать своё дело.
Когда он приблизился к гостиной, то заметил свет из кухни. Сцепив брови, он сменил курс. Он слышал, как несколько часов назад персонал отправился спать, и никто другой обычно не бродил по дому так поздно ночью.
Когда он вошёл в кухню, она стояла к нему спиной. От кружки на стойке поднимался пар, пока она зачерпывала чайные листья из маленького пакетика в ситечко и опускала его в воду.
Она вписалась в интерьер лучше, чем он когда-либо мог себе представить, и ему нравилось видеть её в своём пространстве, среди своих вещей. Она ориентировалась на кухне лучше, чем он, доставая ложки из ящиков и ставя на место пакетик с чаем. Ему стало интересно, сколько поздних ночей она провела здесь, готовя чай, когда не могла уснуть.
Когда она повернулась и заметила его, то вздрогнула, быстро провела кончиками пальцев по щекам, а затем потянула вниз рукав халата, чтобы вытереть глаза. Она плакала. Он думал, что непреодолимое желание защитить её от чего-либо или кого-либо, кто мог бы причинить ей боль, должно было исчезнуть после всего этого времени. Но это не было так.
Он хотел утешить её, как делал это, когда они были моложе. Обнять её, пока она плакала, и поцелуями смахивать её слезы. Зная, что она этого не хотела, по крайней мере, от него, он поступил следующим лучшим образом и предложил ей отвлечься.
— Хорошо, что ты встала. Я хотел поговорить с тобой о той работе.
— Сейчас? — Она откашлялась, взглянув через плечо на часы на плите.
— Нет времени лучше, чем сейчас. Поговорим в моём кабинете.
Он повернулся и повел её назад, в свой кабинет, тем же путём, которым он пришёл, включив свет, чтобы лампы в углу и на столе освещали пространство. Она стояла в дверях, пока он шёл к своему столу, и смотрела на него поверх края своей кружки.
— Что?
— Я не знала, что у тебя есть какая-то другая одежда, кроме сшитых на заказ итальянских костюмов.
Его губы дернулись в ухмылке, когда он взглянул на спортивные штаны, которые натянул перед спуском вниз, и заметил, как её взгляд прошелся по его обнаженной груди и татуировке, которая покрывала большую часть его левой груди и плеча, а затем переместился на бицепс и вниз к локтю.
— Итак, — сказала она, вернув взгляд к его лицу, когда прочистила горло, — какая работа?
Он указал на один из стульев, стоявших напротив его стола, и подождал, пока она сядет, после чего открыл папку и достал фотографию.
— Это Андреа ДиМарко. — Он подвинул фотографию мужчины лет пятидесяти с небольшим, с тёмными волосами, седеющими на висках. — Он перемещает большие деньги в городе.
— Для итальянцев? — Она поставила кружку на край стола, чтобы изучить фотографию.
— Он начал с итальянцев, но теперь, похоже, играет и с русскими..
— Это нехорошо. — Брови Эви сошлись вместе.