Глава 4
Уже стемнело, когда Эви остановила машину перед домом своих родителей. Он вырисовывался за цветочным садом, в котором кипела новая жизнь, окна были черными и зловещими. Ужас сковал её живот. Она не могла припомнить времени, когда её мать не оставляла на ночь хотя бы свет на крыльце.
Она заглушила двигатель, погрузив двор в темноту. Пробираясь по выложенной кирпичом дорожке в слабом, тошнотворно-зеленом свете уличного фонаря на перекрестке улиц, она заглянула в окна, расположенные по обе стороны от двери.
Ничего.
Она подёргала ручку, но дверь была заперта. Проверив улицу на наличие машин или любопытных соседей , она прошла дальше по крыльцу в тень кустов, которые росли вдоль перил, и остановилась перед окном гостиной.
Осторожно сняв сетку и прислонив её к стене дома, она собралась с силами и уперлась локтями в окно, зашипев, когда осколок стекла оцарапал ей предплечье, когда она потянулась, чтобы открыть его.
Когда она забралась внутрь, переступая через осколки, её первой мыслью было то, что в доме холодно. Слишком холодно для начала апреля. Растирая руки, она подошла к термостату на противоположной стене. Сорок градусов. Когда она выключила кондиционер, в доме воцарилась жуткая тишина.
— Мама? — Её голос был тонким и звонким для её собственных ушей, когда она кричала в пустоту.
Гостиная была девственно чиста. Никаких открытых ящиков или разбросанных бумаг. Подушки были аккуратно заправлены по углам дивана, одеяло накинуто на пуфик. В темноте она могла различить очертания фотографий, висевших на стене. Сопротивляясь желанию пересечь комнату и осмотреть их, она пошла по коридору обратно к кухне.
Парадная столовая, которую, как она помнила, использовали для праздников и особых случаев, выглядела нетронутой, за исключением одного стула, который стоял неровно, как будто кто-то выдвинул его, чтобы сесть, и забыл заправить, когда вставал. Её мать всегда настаивала на том, чтобы они заправляли стулья.
— Эй?
Она повернулась в сторону кухни и заметила слабый золотистый свет, проникающий в прихожую. Вероятно, это был свет над плитой или кухонной раковиной. Облегчение охватило её, и она ускорила шаги, завернув за угол на кухню.
Облегчение сменилось ужасом, когда она увидела, что её мать лежала на полу за кухонным столом. О Боже, пожалуйста. Пожалуйста, будь жива. Она не заметила крови, пока не опустилась на колени и не стала искать пульс на шее матери. Ничего. Всхлип сорвался с её губ, и она попыталась снова, пальцы соскальзывали, когда она отчаянно пыталась заставить сердце матери биться.
Она отдернула руку, тупо уставившись на густую, липкую кровь, покрывавшую её пальцы. Другая фигура на полу привлекла её внимание, и в фокусе появилось тело её отца.
— Нет, — всхлипнула она, сжимая горло. Его глаза были открыты и пристально смотрели на неё, а кровь капала из единственного огнестрельного ранения в висок.
Она в ужасе переводила взгляд с отца на мать, руки её дрожали. Отчаянно нуждаясь в свежем воздухе, вскочила на ноги и выскочила через заднюю дверь на веранду. Вдыхая свежий ночной воздух, она перегнулась через перила, и ее вырвало на мамины гортензии.
Когда фары осветили боковой двор и она услышала, как машина въезжает на подъездную дорожку, её тело напряглось. Чёрт. Она забыла в машине пистолет 22-го калибра, который всегда носила в сумочке. Она бросилась обратно на кухню, осторожно обойдя тело матери, и схватила с плиты чугунную сковороду, орудуя ею, как битой, пока заглядывала в дверной проем и спускалась в холл.
Она быстро прошла в гостиную, когда в замке зазвенели ключи. Несса? Шаги стихли, сделав паузу, как будто кто-то заметил разбитое ею окно. Они вернулись к двери. Слишком тяжелые, чтобы быть её сестрой. У кого ещё мог быть ключ?
Затаив дыхание, она ждала, пока дверь медленно распахнётся. Это был мужчина, высокий и широкоплечий. Она смогла разглядеть очертания его тела и пистолет, который он держал низко на боку.
Он сошел с крыльца, закрыв за собой дверь.
Она прижалась спиной к стене. Она была в ловушке. Надо было выйти через дверь кухни, когда у неё был шанс. Если она бросится на него, то, возможно, сумеет застать его врасплох, прежде чем у него появится шанс выстрелить.
Крепче вцепившись в чугун, Эви собралась прыгнуть, но он застал её врасплох, включив свет, и она зажмурилась от неожиданной яркости. Когда его рука схватила её за запястье, она вскрикнула, но он уже вытащил сковородку и поставил её рядом с телевизором.
— Эви?
Его голос был глубже, чем она помнила, но не менее знакомым. Она рискнула взглянуть ему в лицо. Он не выглядел сердитым; он выглядел... растерянным.
— Деклан. — Это прозвучало шёпотом.
— Какого чёрта ты здесь делаешь? — потребовал он, убирая пистолет в кобуру за спиной.
— Я... — Она вздрогнула, обхватив себя руками, только потом вспомнила, что её руки были в крови. Отдернув их, она посмотрела вниз, и взгляд Деклана последовал за её собственным.
Он отступил назад, и она почувствовала, как его взгляд прошёлся по всему её телу.
— Что случилось? Ты ранена?
Эви покачала головой. Господи, почему она не может заставить свой мозг работать?
— Эви? — Он подождал, пока она встретится с ним взглядом. — Где твои родители?
— Они... — Её взгляд устремился в коридор.
Он снова вытащил пистолет из кобуры, ничего не сказав, пока она следовала за ним по коридору. Дойдя до кухни, он спокойно включил свет. При свете было ещё хуже. Кровь забрызгала шкафы и столешницы. Она тёмными лужами стекала под их телами и сочилась под стол.
Она не была уверена, какой реакции ожидала от него, но сдержанный контроль на его лице, когда он повернулся к ней, удивил её. Он так отличался от того мальчика, которого она знала.
Схватив ее за плечо, он повел её обратно в гостиную, выждав немного, прежде чем спросить:
— Кто это сделал?
— Понятия не имею. Я пришла сюда всего за несколько минут до тебя.
Он изучал её, и она понятия не имела, верит ли он ей или действительно подозревает её в убийстве собственных родителей. Он достал свой телефон, набрал номер и прижал его к уху.
— Что ты делаешь?
— Я нашел О`Брайана, — сказал он, игнорируя её. — Мне нужно, чтобы ты встретился со мной здесь. Сейчас же.