— Это было целую жизнь назад.
— Ты ведь не боишься, правда?
Эви резко развернулась и бросила на него жесткий взгляд.
— Твои психологические уловки не подействуют на меня.
Он приподнял одну бровь, ничего не сказав.
— Конечно, я не боюсь!
Он быстро ухмыльнулся и потянулся к двери.
— Тогда нет лучшего времени, чем сейчас.
Он обогнул багажник и помог ей выйти, крепко держа её за руку, когда она пыталась высвободиться, а затем засунул её себе в руку.
Толпа расступилась, когда они поднялись по ступеням и остановились перед тяжелыми резными дверями.
С этой точки обзора она могла видеть черные внедорожники, припаркованные в каждом углу, и мужчин, стоявших по периметру толпы с настороженными глазами.
— Значит, ты действительно установил дополнительную охрану.
Он смахнул с её лица локон, который раздул ветерок.
— Ну, это показалось тебе важным. И в этом был смысл. Мне нужно заняться важными делами шафера. С тобой все будет в порядке?
— Да. Иди и оставь меня отбиваться от оравы любопытных зрителей.
Он рассмеялся и, прежде чем она успела остановить его, наклонился и захватил её губы в быстром, обжигающем поцелуе, от которого у неё перехватило дыхание.
— Это должно дать им повод для сплетен, — сказал он, прежде чем скрылся внутри, оставив её стоять одну на солнечном свете.
Эви провела рукой по волосам, чтобы пригладить их, и поймала пристальный взгляд Хелен. Взгляд с нижней ступеньки. Её едва сдерживаемое возмущение подняло настроение Эви, и она практически влетела в вестибюль, чтобы сесть.
Люди, казалось, последовали её примеру, проходя вслед за ней, как для того, чтобы занять свои места, так и для того, чтобы хоть мельком увидеть её. Отношения с Декланом всегда подразумевали нечто подобное. Людям было любопытно узнать о нём, но они боялись спросить, поэтому всегда спрашивали её. Она и не думала, что они будут стесняться долго.
Помощник подвел её к месту во втором ряду, за тем местом, где должна была сидеть семья невесты, и она нахмурилась.
— О нет, это ошибка. Я уверена, что должна быть где-то там, сзади. — настаивала она, жестикулируя через плечо своим клатчем.
Мальчик, ему было не больше семнадцати, покраснел под воротником своего смокинга.
— Приказ босса, мэм, — сказал он, прежде чем повернуться.
Она придвинулась к скамье, чтобы выйти из прохода, и подумала, имел ли он в виду Деклана или Мору, и надеялась, что последнее.
Церковь была украшена в точности так, как описала Мора, цвета темно-синего и фиолетового цветов наполняли большие медные урны, стоявшие вдоль алтаря. Ещё больше красивых букетов висело на скамьях и торчало из высоких подставок перед витражными окнами.
В последний раз она была в этом здании, когда хоронила своих родителей. Иногда она скучала по ним так сильно, что это причиняло ей боль, больше, чем когда-либо за последние десять лет. Тоска была ещё сильнее, так как Эви знала, что они больше не на расстоянии телефонного звонка, что она не может поднять трубку и услышать голос матери или заглянуть к ним домой и войти на запахи пекущегося хлеба.
Но со их последним вздохом они дали ей что-то, что она даже не могла осознать, чего ей не хватало несколько месяцев назад. Они вернули её домой, к Деклану. И она не хотела упустить этот второй шанс с ним. Второй шанс заставить их гордиться собой.
Разговоры перешли в приглушенную беседу, когда жених и его люди вышли из боковой двери, выстроившись рядом с отцом Чарльзом, одетым в белую мантию и накидку. Она заметила Деклана, который стоял в качестве шафера Джеймса. Боже, он отлично выглядел в смокинге.
Его глаза почти сразу же нашли её, и он улыбнулся, заставив не одну голову повернуться. Она заметила его криво завязанный галстук-бабочку и сделала вид, что поправляет его, наблюдая, как он это делает. Она действительно собиралась получить удовольствие от того, чтобы снять с него все детали этого смокинга.
Когда зазвучала музыка для церемонии, она поёрзала на своём месте, чтобы посмотреть, как Шон идет по проходу с Элис, направляя её к первому ряду, прежде чем занять своё место на противоположной стороне церкви. Элис повернулась на своем месте и тепло улыбнулась Эви, перегнувшись через скамью, чтобы сжать её колено.
За ними последовали девушки с цветами, танцующие по проходу и радостно разбрасывающие лепестки голубых и фиолетовых роз. Эвана пришлось подтолкнуть в двери, он мёртвой хваткой вцепился в подушку, к которой были привязаны кольца. Кейт тренировала его, но он выглядел нервным.
Заметив отца, он рысью помчался по проходу, остановился перед алтарем и бросил подушку в сторону шеренги женихов, как летающую тарелку, а затем нырнул на соседнюю скамью к своим бабушке и дедушке. Эви подавила смех рукой, когда Финн ловко протянул руку и поймал подушку одной рукой и передал её Деклану.
Как только подружки невесты заняли свои места, начался свадебный марш, и она сразу же поднялась вместе с остальными гостями. Когда двери вестибюля открылись и появилась Мора, обрамленная большими букетами и поддерживаемая отцом, на глаза Эви навернулись слезы.
Она видела её в платье на примерке, но оно меркло по сравнению с тем, что было сейчас, в этот момент, когда её волосы бдит уложены, а фата ниспадала каскадом позади неё, и сияющее выражение её лица, когда она шла по проходу к Джеймсу.
Эви взглянула через плечо на Джеймса, который выглядел не менее привлекательно и заметила, что Деклан наблюдает за ней с такой интенсивностью, что по её коже пробежали электрические разряды, а в животе запорхали бабочки. Казалось несправедливым, что он может оказывать на неё такое воздействие одним лишь взглядом.
Отец Чарльз начал службу, и она нашла что-то успокаивающее в самом ритуале, в наблюдении за тем, как глубина любви двух людей друг к другу обретает форму под клятвами и благословениями. Наблюдая за тем, как Мора и Джеймс обещают любить и уважать друг друга вечно, её взгляд скользнул к Деклану. Когда-то она с нетерпением ждала такого обещания.
Когда священник объявил их мужем и женой, прихожане зааплодировали, а когда заиграла речитативная музыка, она потеряла Деклана в толпе, когда он проводил Рейган к алтарю. Повернувшись, чтобы присоединиться к толпе гостей, выходящих на улицу, она резко остановилась, заметив Элис, стоящую в конце скамьи.