Он повесил трубку прежде, чем тот, кто бы это ни был, успел ответить, и сунул телефон обратно в карман.
— Я не знал, что ты всё ещё общаешься со своими родителями.
— Только с мамой, мы никому не говорили.
Он кивнул и спросил:
— Ты проверила остальную часть дома?
— Нет.
— Оставайся здесь.
Он поднялся по лестнице, и она слышала его шаги, скрипящие по полу, слышала щелчки, когда он открывал двери во все спальни, скрежет открывающихся и закрывающихся дверей шкафов. Её нижняя губа задрожала, когда на подъездную дорожку въехала ещё одна машина, и она сильно прикусила её. Здесь она не сломается.
На лестнице раздались тяжелые шаги, и дверь распахнулась перед Финном, вторым сыном Каллахана. Финн резко остановился, увидев, что она стоит посреди гостиной одна, руки, кисти и колени измазаны кровью.
— Кухня, — сказал Деклан, спускаясь по лестнице, и она сжала руки в кулаки, чтобы они не дрожали, пока они шли по коридору.
— Трахни меня, — услышала она слова Финна. — Кто? — потребовал он, когда они оба вернулись в гостиную, и Эви не была уверена, спрашивает ли он её или Деклана.
— Я не знаю. Пока, — сказал Деклан, не сводя с неё глаз. — Позвони МакГи, чтобы он приехал за ними, и отправь Эйдана и Джеймса сюда, чтобы они постучали в двери. Весь этот квартал — семьи синдиката. Может, кто-то что-то видел.
— Они могут не захотеть говорить.
В голосе Деклана звучала угроза:
— У них нет выбора. — Он подождал, пока Финн уйдет звонить, прежде чем снова сделать звонки. — Где ты остановилась?
— Нигде. Я просто... — Она шумно выдохнула.
Все её тело покалывало, словно кинжалы вонзались в кожу изнутри. Ей нужно было убираться отсюда.
— Я только что приехала.
Он замолчал на минуту.
— Тогда ты можешь переночевать в Гленмор Хаус сегодня.
— Нет. — Она покачала головой. — Я могу остановиться в отеле.
— Не можешь.
Она вскинула голову, прищурив глаза на его лице. Какого чёрта он был таким спокойным, когда она чувствовала, что хочет вылезти из своей кожи?
— И почему, чёрт возьми, нет?
— Потому что ты вся в крови.
Это простое предложение обескуражило её, и она посмотрела на себя сверху-вниз.
Руки были в засохшей крови, ещё больше её было размазано по рукам и впиталось в подол платья. Новая волна тошноты захлестнула её.
— Значит, не Гленмор Хаус. У меня есть квартира в Центр-Сити. Это ближе, чем дом. Частный доступ, так что никто тебя не увидит. Ты сможешь принять душ и поспать. Остальное мы решим утром.
— Хорошо. — Она была готова спать в своей машине, если бы это означало, что она сможет выбраться из этого гребаного дома. — Моя машина у входа.
— Я отвезу тебя.
Она чувствовала, что контроль над собой ослабевает. Слишком уставшая, чтобы спорить, она кивнула и осторожно забралась на переднее сиденье его Range Rover. Они ехали по знакомым улицам, мимо домов и магазинов, которые она узнавала. Каким-то образом всё умудрялось выглядеть одинаково и в то же время совершенно по-другому.
Он въехал в подземный гараж, ввёл код безопасности и подождал, пока шлагбаум отъедет в сторону. Припарковавшись на отведённом месте, они проследовали по указателям к лифту в пентхаус. Деклан провёл карточкой по чёрной панели, и двери лифта с грохотом открылись.
Он прижал руку к двери, когда она вошла внутрь.
— Открываются прямо в квартиру. Пользуйся всем, что тебе нужно.
Когда он отступил назад, двери закрылись и лифт беззвучно поднялся. Она ступила на полированный чёрный мрамор, сверкающий в свете городских огней. Справа от неё находилась кухня, за ней виднелась гостиная, поэтому она прошла по коридору налево мимо кабинета и комнаты с бильярдным столом, пока наконец не нашла комнату с кроватью.
Это была его комната. Она должна была быть его, с кроватью королевского размера и мебелью из темного красного дерева. Здесь пахло им. В темноте она прошла в ванную и включила свет. Не обращая внимания на зеркало, она включила воду настолько горячую, насколько это было возможно, сняла платье и бросила его в мусорное ведро, прежде чем встать под струю.
Она стояла под мучительно горячей водой, отчаянно оттирая кожу, пока вода не стала прозрачной. Удовлетворенная тем, что смыла с себя всю кровь матери, она опустилась на холодный кафельный пол и разрыдалась.
Глава 5
Было ещё рано, когда Деклан вошёл в квартиру на следующее утро. Поставив на стойку кофе и еду, которую он захватил по дороге, он прислушался, нет ли там движения. Ничего не услышав, он направился в свою спальню. Дверь была закрыта, но не заперта, поэтому он осторожно открыл её.
Она лежала на животе в центре кровати. Каштановые локоны рассыпались по спине и по подушкам. Она была у него в постели и раньше, хотя и при совершенно других обстоятельствах, и будь все проклято, если ему не нравится, как она выглядит сейчас.
Выбросив эту мысль из головы, он направился обратно на кухню, хлопая дверцами шкафов и выдвижных ящиков, вытаскивая тарелки и столовые приборы для завтрака. Когда он повернулся, она стояла в проеме арки, ведущей на кухню, с волосами, все ещё взъерошенными после сна.
На ней была только одна из его рубашек на пуговицах, рукава расстегнуты и закатаны до локтей. Она облегала верхнюю часть её бедер и развевалась вокруг неё, когда она скрестила руки на груди. Даже после стольких лет она всё ещё могла одним взглядом вызвать в нём вожделение.
— Я принес завтрак, — сказал он грубее, чем хотел.
Он поставил тарелки на островок и достал контейнеры из бумажного пакета.
— Кофе, — добавил он, пододвигая к ней одну из чашек, когда она подошла к стойке.
Он наблюдал, как она сделала глоток, прежде чем опуститься на один из стульев с высокой спинкой. Сегодня утром она выглядела более устойчивой. В её ореховых глазах не было того шока, который он видел в них прошлой ночью, и она уже не дрожала так, как раньше. Поднеся свой кофе к губам, он сел, оставив между ними некоторое расстояние.
Она откинула крышку на коробке, которую он протянул ей, и её голова дернулась вверх, глаза встретились с его глазами.
— Ты больше не любишь французские тосты?
— Люблю. — Её взгляд переместился на логотип на пакете. — Это французский тост от Ники. Очень хрустящий, с большим количеством малины и шоколадной крошки. Мой любимый, — добавила она, изучая его с выражением, которое он не мог прочесть.