— Всё хорошо?
— Идеально. — Она почти естественно прижалась к нему. Через несколько секунд её дыхание стало глубже. Мэтт развеселился. Лейни уснула.
— Разве это не мужская роль? — прошептал он в темноту.
Вместо ответа Лейни повернулась и прижалась задницей к его паху. Он мгновенно напрягся, но обхватил руками её талию, чтобы крепче прижать к себе. Обнимая Лейни, он чувствовал что-то хорошее, что-то, чему не мог дать определение.
Естественно, он все испортил. Планы соблазнить двух женщин для получения информации только что сгорели, потому что он не обидит Лейни. Только не так. Так что придётся придумать другой подход. Удовлетворение проносилось по телу, но сменилось беспокойством. Секс — это одно, но он что-то чувствовал к этой женщине. Мэтт сказал, что это временно, но впервые в жизни, эта идея казалась отвратной. Лейни стоит беречь. Неужели он чем-то заслужил такое счастье? Скорее всего, нет. Реальность врезалась в сердце со странным утешением знакомой боли.
Он замедлил дыхание и сердцебиение, чтобы немного поспать. Обнимая Лейни, он расслабился сверх нормы. Тем не менее, чувства настроились на мир вокруг, чтобы её защитить. Командир никогда не узнает о Лейни… и Эмери тоже. В течение многих лет Мэтт и Эмери сражались за звание и превосходство. Мэтт не заботился ни о ранге, ни о том, чтобы угодить командиру, но каждый раз, когда выигрывал, получал что-то для своей семьи. Чувство безопасности для братьев. Эмери никогда не играл честно — сломал Шейну руку, когда тому было всего восемь лет, и Мэтт тут же отомстил, сломав Эмери запястье. Год спустя Эмери сломал Джори бедро, и из-за травмы кадета часто забирали в санчасть. Хотя, по стратегии, Мэтту следовало напасть на младших братьев Эмери, но он не мог. Не мог напасть на младших и причинить им боль. Но сделал больно Эмери. Сильно. Придя в себя, Эмери отстал от сероглазых братьев. Пока тренировался и готовился, Мэтт не сомневался, что однажды они снова сойдутся в бою. На этот раз до смерти. До Мэтта недавно дошло известие, что Эмери обрабатывал жену Шейна, которую командир схватил в плен. Боже, когда Джоси похитили, Шейн был вне себя от ярости.
Мэтт обнял Лейни из-за нахлынувшего беспокойства. Он изучал психологию и понимал людей. Но что важнее, понимал самого себя. Его тип личности — защитник… вероятно, потому что старший, и если ошибался, люди, которых он любил, умирали. С самого первого дня Мэтт стал яростным и смертоносным защитником своих братьев. Он же всё знал и не сомневался, что если когда-нибудь найдёт женщину, которую полюбит, если когда-нибудь будет для этого слаб, то его поймают навсегда. Он будет жить ради неё и умрёт за неё. Да поможет Бог этой женщине, если она его не будет понимать. Да поможет им обоим Господь.
* * *
Лейни потянулась, проснувшись, но её тут же обняли железной хваткой за талию. Она широко распахнула глаза. Боже. Мужское тело, твёрдое как камень, прижималось к ней сзади. Мэтт Дин. Несомненно, это тело принадлежало Мэтту Дину. Она закрыла глаза, и перед мысленным взором пронеслись образы прошлой ночи. Пять раз. Она испытала оргазм пять раз. Мэтт кончил трижды. Очевидно, они выиграла.
Лейни фыркнула, хотя это совсем не смешно. Так далеко от смешного, что она не могла дышать. Поэтому улыбнулась. Секс был просто невероятным. Её сердце бешено заколотилось. Чёрт возьми! Нужно успокоиться. Мэтт был опасен, но отношения с ним временные. Никакого учащённого сердцебиения. Кроме того, Лейни не была полностью честна с этим парнем. Она… впустила его. Не только в сердце, но и в жизнь. Он не мог остаться, и она не могла ему открыться. И всё же потребность прижаться к нему ближе, по-настоящему узнать его, мучила.
Его ладонь легла ей на живот. У Лейни перехватило дыхание.
— Ты слишком много думаешь, — пророкотал он хриплым ото сна голосом.
Она попыталась охладить уже накаляющееся либидо.
— Ты же знаешь. Послесексная ерунда.
— Хм-м-м, у меня так же. — Он опустил руку ниже и замер над холмиком, одним пальцем входя в тело Лейни. — В основном думаю о том, как лучше использовать утро. Забудь о прочей ерунде. — Она хотела сказать «нет», но звук больше напомнил стон. Мэтт наклонил голову, опаляя дыханием её ухо. — Ты же знаешь, дорогая, мне нравится, когда ты раздвигаешь ноги.
Господи. Простые слова, произнесённые глубоким голосом с приказной ноткой, мгновенно сделали её влажной.