Фарвингтон щелкнул пальцами, и слуги поспешили выполнять его указания. Все бросились готовить ванны и чистую одежду. Лакеи были отправлены на поиски вещей для двух мужчин, ночующих в каретном сарае. Для Джоселин приготовили спальню на третьем этаже, как раз рядом с покоями Стоунли.
— Я пришлю к тебе Элайзу, — сказал Рейн, когда они остановились перед дверью отведенной ей комнаты. — Прими ванну, поспи немного, а вечером увидимся за ужином. А потом и поговорим.
— Хорошо, — все казалось таким простым. Просто подняться по лестнице в комнату, где тебя будут нежить и холить, просто уснуть на целый день в одной из этих мягких пуховых постелей, а потом спуститься вниз, чтобы роскошно поужинать, запивая изысканные яства лучшим вином, какое только можно купить за деньги.
А потом она сможет просто объяснить… что? Что его сиятельство своими бессердечными действиями погубил ее отца? Заставил ее пережить ужасные годы на улице? Или, может быть, здесь кроется какая-то ошибка? Может быть, происшедшее имеет какое-то иное объяснение?
Как бы то ни было, отступать она уже не могла. Она дала слово и собиралась его сдержать. Скоро Стоунли узнает правду.
Все шло почти совсем так, как она воображала: роскошная ванна, долгий сон без сновидений под чистыми льняными простынями, потом одевание в еще одно дорогое платье его сестры, на сей раз — из бледно-розового расшитого розами батиста. Оно,
как и первое, пришлось ей впору, и Джоселин стало любопытно узнать, что за женщина так похожа на нее, хотя бы по фигуре. Но, конечно же, ей никогда с ней не встретиться.
Виконт ни за что не представит уличную бродяжку благородной леди вроде его сестры.
Джоселин смиренно вздохнула, мечтая, чтобы дела обстояли иначе, но в любом случае благодарная судьбе за то, что все так сложилось. Элайза помогла ей одеться, и Джо вышла из комнаты, готовая к предстоящему вечеру. Странно, но она ждала его с радостью. С тех пор, как она оказалась в Сити, она мечтала об этой встрече. Конечно, в своих мечтах она мстила. А сейчас ей всего лишь хотелось выслушать, что скажет о происшедшем виконт, хотелось, чтобы прошлое ушло и она смогла бы жить дальше.
Рейн ждал ее у подножья широкой лестницы.
— Я послал ужин твоим друзьям, так что не беспокойся о них. Позже, если захочешь, мы сможем их навестить.
На нем были бежевые панталоны, фрак шоколадного цвета, кремовый жилет, широкий белый шарф и пышный белоснежный галстук. Если прежде, после того, как он разделил с ней опасности и пришел ей на помощь, Джо находила виконта красивым, то теперь она поняла, что он просто неотразим.
— Благодарю. Я высоко ценю твою заботу о них, — она оперлась на его руку и вдруг смутилась. Так вот каково это — стоять в гостиной и принимать зашедшего с визитом джентльмена. Провести Сезон в Лондоне и прогуливаться по городу в сопровождении красивого кавалера…
Ближе к этому, чем сейчас, ей никогда не быть, подумала Джоселин и решила наслаждаться моментом.
— Платья моей сестры тебе прекрасно подходят. Когда мы вернемся в город, я свожу тебя к ее модистке и позабочусь, чтобы ты была достойно экипирована.
— Экипирована? Но, я не могу…
— Почему бы нам не обсудить это позже? Ужин уже готов. Я уверен, что ты умираешь от голода.
Он был прав. Днем она так устала, что даже не прикоснулась к холодному мясу, фруктам и сыру, которые он прислал к ней в комнату.
Джоселин улыбнулась.
— Обещаю, что на сей раз не забуду о хороших манерах.
Этот ужин был не таким формальным, как предыдущий. Стол был накрыт в удобной гостиной в задней части дома, два удобных кресла стояли возле покрытого белой скатертью стола с серебряными приборами. В мраморном камине за спиной горел огонь, и мягкий золотистый свет играл на серебряных блюдах.
— Мы зовем эту комнату Рубиновым салоном, — сообщил ей Стоунли, обращая внимание гостьи на обитые красным бархатом стены. Высокий потолок был украшен тяжелыми резными балками. Мебель тоже была выдержана в красных и золотых тонах и украшена золоченой фурнитурой, пол покрывали темные рубиново-красные ковры.
— Очень красиво, ваша милость.
Как и весь дом, комната была в высшей степени элегантной.
— Кажется, прежде ты звала меня Рейн. Виконт усадил девушку в покрытое подушками кресло, а сам расположился напротив.
— Хорошо… Рейн[1], — она улыбнулась, — по-моему, это имя подходит к твоему бурному нраву.
Он тихо усмехнулся. — Мое настоящее имя Рейнор. Рейнор Август. Оно досталось мне в наследство от какого-то средневекового предка.
Джоселин вытащила белую салфетку из серебряного кольца рядом со своей тарелкой и аккуратно расправила ее на коленях.
— Мое имя Джоселин Эсбюри.
Она внимательно наблюдала за виконтом, ожидая его реакции, но выражение его лица не изменилось. Вошел слуга, снял серебряный колпак с веджвудской тарелки и снова растворился в тени.
— Ты смотришь на меня так, словно это имя мне должно о чем-то говорить. Это так?
— Я не уверена. Теперь не уверена. Еще недавно я считала, что ты слишком бессердечен, чтобы помнить. А теперь…
— А теперь ты начинаешь понимать, что ошиблась.
Она надеялась на это. Она вдруг поняла, как ей хотелось бы ошибиться.
— Да.
Он дотронулся до ее руки и слегка пожал ее.
— К-как ты думаешь, рана Броуни затянется? — спросила Джоселин, так как не была готова обсуждать последнюю тему. Потом ей пришло в голову, что благовоспитанная леди вряд ли стала бы обсуждать подобные материи за едой. К счастью, виконт, кажется, не возражал.