– Ты говорил ей, что заключил соглашение с Сибель? – внезапно спросил Ричард. – Но это произошло в Билте. Когда ты говорил со мной после того, как оставил Жервез и Мари в Бреконе, ты не захотел назвать имени желанной женщины, поскольку не имел еще разрешения ее отца. Когда же ты успел...
Уолтер на мгновение закрыл глаза.
– Это случилось в Билте, за день до того, как мы с Саймоном отправились в Абергавенни, чтобы встретиться там с людьми, которые следили за Монмутом. Будь я проклят, я испытывал потребность в женщине, и Мари... возможно, она только хотела подразнить меня, но я...
– Либо она уже была беременна и искала какого-нибудь благородного дурака, который не стал бы потом ничего отрицать, – проворчал Ричард. – Велика ли вероятность того, что женщина, переспав с мужчиной один-единственный раз, тут же становится беременной?
– Нет! – закричала Мари.
Ричард бросил на нее холодный взгляд, на его лице застыла каменная непреклонность.
– Обнаружить правду не составит большого труда. Нужно только спросить у вашей служанки, когда у вас в последний раз были месячные.
– Нет, – задыхаясь произнесла Мари и попятилась назад. – Нет.
– Пожалуйста, – взмолился Уолтер, – не терзайте ее. Зачем допрашивать служанку и клеймить леди Мари позором? Я не верю, что у нее был другой любовник.
Это утверждение Уолтера основывалось на его воспоминании о том, как мало удовольствия получила Мари от их любовной игры, но голос его тотчас же дрогнул, ибо он понял, что такой же эффект могла вызвать ее страсть к другому мужчине. Разве он должен воспитывать ублюдка какого-нибудь воина или конюха из Пемброка?
Как только это сомнение закралось в сердце Уолтера, он опустил глаза, но Ричард не отрывал взгляда от Мари. Ричарда мало интересовали женщины, и он никогда не пытался понять их, но неприкрытая ненависть в глазах Мари говорила ему о многом. То, что Мари ненавидела его самого, еще поддавалось объяснению, но ее взгляд, к его немалому удивлению, был адресован Уолтеру. Это можно было понять, совершенно не зная женской природы. Ни одному мужчине, ни одной женщине не дано права так ненавидеть человека, который с готовностью становится жертвой обмана.
– Ты мерзкая сука! – взорвался Ричард. – Не ждешь ты никакого ребенка. Тебе нужно лишь навлечь неприятности на Уолтера и Сибель.
– Нет, это не так! – запричитала Мари, обнаружив выход из затруднительного положения. – Он нравился мне, и я решила, что тоже нравлюсь ему, что Сибель нужна ему только из-за большого приданого. К тому же письменного соглашения не заключалось. Неужели мне нельзя было попытаться добиться его? – Она закрыла лицо руками и зарыдала.
– О Господи, – тихо произнес Уолтер. – Мне жаль. Мне очень жаль. Я не знал этого. Я думал, вы все понимаете и хотите лишь поиграть. Ричарду известно, что я обменялся поцелуями мира с семьей Сибель. Эти узы связывают меня так же, как и слова, начертанные на пергаменте. Я не сомневался, что Ричард рассказал вам об этом.
В отличие от Ричарда Уолтер не заметил ненависти в глазах Мари и теперь вспомнил, как она неоднократно пыталась во время их любовной игры выжать из него признание в любви. Он даже вспомнил, как она сказала, что готова жить с ним в нищете до тех пор, пока они будут вместе. Он чуть не прослезился от жалости и раскаяния. Однако Ричард, заметив то, чего не видел Уолтер, оставался совершенно непреклонным.
– Она любит тебя, как собака палку, – сказал он. – Она лишь хочет причинить тебе страдания. Не будь глупцом. Мари, ты заслуживаешь хорошей порки за такую подлость.
– Нет! – воскликнул Уолтер, закрывая собой Мари.
Ричард посмотрел на него и медленно покачал головой.
– Я не думал, что ты так наивен, – сдержанно заметил он. – Однако, отложив наказание, можно достичь более желаемого результата. Отойди в сторону так, чтобы Мари видела меня. – Он смерил ее задумчивым взглядом и сказал: – Убери руки с лица. Я уже заметил то, что ты спрятала с таким запозданием, и до сего момента у тебя было достаточно времени, чтобы изобразить печаль вместо ненависти. Из милосердия к Уолтеру, который пострадал бы гораздо больше тебя, если с тобой обойтись так, как ты этого заслуживаешь, я не стану ничего предпринимать и не скажу ни слова об этом омерзительном эпизоде.
– Во имя бога, Ричард, – запротестовал Уолтер, – если кто-нибудь и виноват в случившемся, так это я.
– Тебя обвели вокруг пальца, как последнего болвана. Женщины умеют делать дураков из большинства мужчин. По сути дела, тебя и сейчас водят за нос. Помолчи или оставь нас. За Мари отвечаю я. – Ричард снова перевел взгляд на Мари. – Слышишь меня, Мари? Я обещал, что не скажу ни слова, но не говорил, что забуду об этом. Если кто-нибудь, кроме нас троих, когда-нибудь узнает о твоей лжи, я прикажу выпороть тебя, словно последнюю служанку, и запру в Пемброкском замке без права покидать комнату, пока не придет особое разрешение, скрепленное моей печатью. И ты будешь оставаться там, пока я не подыщу какого-нибудь человека – а ему будет известно об этом инциденте все до последнего слова, и он будет знать о твоем злобном, вероломном нраве, – который согласится переложить заботы о тебе на свои плечи.
– Вы несправедливы ко мне, – прошептала Мари. – Я не имела злых намерений. Мне нужен был только Уолтер.
– Ни слова об этом!!! – проревел Ричард. – Тебе не провести меня. Однако ты всего лишь женщина. Если будешь вести себя, как следует, ради блага Жервез я позволю вам уехать в Клиффорд и жить там, как вы жили. Но не забывай о моем предупреждении. Один намек на то, что Уолтера связывало с тобой нечто большее, чем несерьезный флирт, и тебя посадят в клетку. Не говори мне больше ни слова, пока я не забыл о сентиментальности этого безумца, чье сердце разрывается на части из-за тебя. Идите.