Итак, письмо отправилось к адресату. Смысл его был достаточно неопределенным, чтобы любой прочитавший его понял бы лишь то, что сэр Паланс добрался до места, о котором говорила Мари, и получил там радушный прием.
«Дело, о котором вы просили меня, – писал он, – пока не может быть выполнено. Однако я получил обещание от самого епископа, что он ускорит его выполнение, как только представится такая возможность». Приняв во внимание чистое место, которое осталось на листе, Гериберт заполнил его искренними благодарностями и цветистыми комплиментами. За них не нужно было платить.
Примерно десять дней спустя Гериберт уже гораздо меньше радовался своему положению. В Глостер прибыли новости о сожжении и разорении Шрусбери и об опустошении всех окрестностей. Гериберт начал сомневаться, к той ли стороне он примкнул, и сомнения эти лишь усилились, когда долетели слухи о том, что Пемброк снова возвращается на юг, а король отдал приказ отступать к Вестминстеру, оставив для защиты западных крепостей лишь незначительные гарнизоны. Винчестер довольно много говорил о силе короля, но Гериберт не замечал ее признаков. Да и, как бы там ни было, тому, кто боится использовать свою силу, не хватит никакого ее количества.
Единственное, о чем не сожалел Гериберт, так это о письме, отправленном Мари. Судя по ее туалету и исполнительности слуг, зять леди Мари не испытывал к ней той ненависти, какую она испытывала к нему, либо ее сестра умела повлиять на Пемброка и защитить Мари. Но если королю придется уступить Пемброку, Мари окажется на стороне победителя.
Итак, сэр Гериберт мог погибнуть и исчезнуть, но сэр Паланс мог припеваючи поживать под покровительством леди Мари. Прежде чем отправиться с домочадцами епископа Винчестерского на восток, Гериберт снова написал Мари под предлогом извинений, что он пока не выполнил возложенное на него поручение. Но это письмо содержало гораздо больше комплиментов о ее манерах и красоте, нежели первое.
Еще примерно две недели спустя сэр Гериберт благодарил Бога за единственную оставшуюся у него надежду. Третьего февраля сэр Паланс снова писал леди Мари, заявляя, что у него не осталось ни единого шанса осуществить возложенный на него план. На совете, состоявшемся в Вестминстере в день очищения Святой Марии, новоизбранный архиепископ Кентерберийский, Эдмунд Эбингдонский, резко упрекнул короля за разногласия с графом Пемброком. Эдмунд во всеуслышание заявил, что советы, которые король Генрих получал от епископа Винчестерского, были голосом сатаны, что Винчестер и его сторонники ненавидят англичан и отдаляют короля от его народа, после чего попросил короля отстранить этих злых советников. Генрих не впал в ярость и не отрицал доводы новоизбранного архиепископа. Он лишь попросил об отсрочке, смиренно сказав, что не может так внезапно отстранить своих советников, по крайней мере, до тех пор, пока те не представят ему отчет о вверенных им деньгах.
Возможно, еще не все потеряно, продолжал сэр Паланс. Может быть, им удастся достигнуть цели леди Мари иным способом. Он возвращается на запад и останется в красуоллском приорате. Если она хочет продолжить начатое ими дело, то может написать ему в этот монастырь, и он приедет и встретится с ней в удобное для нее время. Он добавил пару фраз, подчеркивающих, что будет счастлив встрече с ней, даже если она не намерена больше вести это дело.
Сэр Гериберт намеренно сделал в своем письме намек, что спешит именно увидеть Мари. На самом деле он хотел как можно дальше находиться от Винчестера, когда тот потеряет свою власть, и ему необходимо было покинуть епископа до того, как тот потерпит полный крах. Гериберт узнал, что епископ планирует использовать его для того, чтобы снова разжечь гнев Генриха против бунтовщиков; Винчестер обсудил с ним, что и как ему следует говорить.
Однако Гериберт чувствовал настроение двора, заметил нарастающее отчаяние Питера Ривольского и Стефана де Сеграве, наиболее влиятельных сторонников Винчестера, и догадался, что епископ уцепился за него, как за последний, отчаянный акт, который почти не имел надежды на успех. Более того, сам Винчестер ничего не терял при этом. Если бы попытка провалилась, пострадал бы Гериберт, ибо король был бы зол. И если Генрих не захотел бы выместить свой гнев на бунтовщиках, он, несомненно, сорвал бы его на тех, кто пытался посеять вражду между ним и его «верноподданными».
Кроме запада, Гериберту некуда было ехать. У него не было знакомых на востоке Англии, и он уцепился за надежду, что Мари не забыла о своей ненависти. Он все еще мог как-то использовать ее, чтобы уничтожить Уолтера. Если он добьется этого, то, возможно, вернет себе и Рыцарскую Башню. Король не знал о его сговоре с епископом Винчестерским.
В тот же самый день с самыми быстрыми гонцами на лучших лошадях было отправлено еще два письма. Джеффри более полно написал Ричарду о наставлениях Эдмунда королю и доступно дал понять, чего можно от этого ожидать. У Ричарда Маршала появилось время заняться делами брата, и через день после письма Джеффри Ричард и пятнадцать рыцарей отправились в Ирландию.
Ричард не взял с собой Мари и Жервез. Во-первых, Жервез умоляла позволить ей остаться в Клиффорде, и Ричард знал, что в Англии, где у нее не было ни собственности, ни друзей, к которым можно обратиться за помощью, она не могла причинить ему неприятности. Во-вторых, Ричард не думал, что в Ирландии у него найдется для нее время, к тому же он не собирался задерживаться там. С тех пор как Жервез покинула Пемброк, они столь прекрасно ладили друг с другом, что Ричард снова обрел надежду иметь наследника. Было бы глупо злить Жервез и мириться с ее нытьем и раздражительностью, когда она могла с полной для себя безопасностью остаться в Англии.