– Если это приведет к нашему союзу, я соглашусь с чем угодно, каким бы суровым ни было испытание, – отчаянно ответил он.
– Мне бы хотелось создать видимость, что мы помолвлены, что вы уже имеете право принимать участие во всех моих делах, а я – во всех ваших. – Этот испытание не будет очень суровым, – рассмеялся Уолтер.
– Надеюсь, – ответила Сибель, не реагируя на его смех. – Думаю, мы узнаем, сможем ли мы ладить друг с другом, или, по крайней мере, улаживать наши разногласия, не доводя их до ожесточенности в отношениях. Но... вы должны знать... если я... если я почувствую, что наш брак не принесет счастья, я откажусь от него. Вот почему я сказала, что, возможно, это будет несправедливо по отношению к вам, а не только напрасной тратой вашего времени, коль вы ищете себе жену, ведь это может сделать вас... объектом шуток....
« Ах, милая, маленькая пташка, – думал Уолтер. – Как ей удается оставаться такой невинной, такой честной? Неужели она не понимает, что любой мужчина, столкнувшийся с таким предложением, будет вести себя как шелковый, пока она не согласится и не будет подписано брачное соглашение?» Зеркальной чистоты глаза Сибель выражали откровенность и доверчивость. Уолтер поднес ее руку к губам и поцеловал. Он поклялся себе не злоупотреблять ее простодушием. Он будет благороден и честен в своих поступках. За исключением...
– Есть еще одна проблема, Сибель, – сказал он. – Вы считаете, что мы должны вести себя как помолвленные только в деловых вопросах? Такое испытание было бы несправедливым по отношению к нашей будущей жизни. Не думаю, что мне удастся... удержаться от проявлений моей любви, когда мы будем обсуждать наши дела наедине.
Сибель покраснела.
– Что вы! Я не стану заниматься с вами любовью, – искренне призналась она. – По крайней мере, до тех пор, пока не будет заключено брачное соглашение....
– До тех пор, пока нас не обвенчает священник, – решительно подтвердил обескураженный Уолтер. – У меня и в мыслях ничего подобного не было.
– Что же, в таком случае вы должны во всем вести себя так, как будто мы помолвлены, – прошептала Сибель, покраснев еще сильнее. – А я должна принимать или отвергать ваши ухаживания, руководствуясь своими подлинными чувствами.
– Меня это устраивает, – согласился Уолтер и, когда она принялась высвобождать свою руку, важно добавил: – Помолвленная пара может держаться за руки. – Ее рука расслабилась, и он продолжил: – Только я должен заметить еще кое-что, любовь моя. Коль мы помолвлены, вы обязаны принимать мои ухаживания; вы не можете отвергать меня. Добрый отец, заключив брачное соглашение для своей дочери, предоставляет период помолвки для того, чтобы девушка избавилась от чрезмерной скромности, общаясь со своим женихом. Но если из скромности она постоянно отвергает попытки своего ухажера научить ее любви, то она никогда ничему не научится; таким образом, она обязана принимать даже такие уроки, которые могут ее удивить...
– Вы снова играете со мной в детские игры, – сказала Сибель, рассмеявшись и высвободив свою руку. – Знаете, меня вряд ли могут удивить ухаживания мужчины.
– Возможно, – улыбнулся ей Уолтер, – но, понимаете ли, в моих интересах, чтобы вы считали себя обязанной стерпеть от меня поцелуй-другой. Со временем вы привыкнете, даже найдете это приятным.
Сибель широко открыла глаза.
– Думаю, я смогу стойко переносить ваши поцелуи. Мне не впервой придется терпеть их, хотя обещаю не удивлять вас так... сильно, как некоторых других поклонников, когда они пытались предложить мне свои поцелуи. Однако ваша уверенность, что они придутся мне по вкусу, приводит меня в замешательство. Не безопасней ли будет обязать меня сначала соглашением...
– Э-ге-ге, маленькая пчелка, как я посмотрю, показывает жало. – Глаза Уолтера снова утратили свою глубину и сверкнули ярко-голубым светом, но лишь на мгновение. Затем он изобразил гримасу уязвленной невинности. – Известно ли вам, что жало лучше всего удаляется с помощью губ? Теперь, когда вы ранили меня, не высосите ли вы яд? – Вопросы были заданы с притворной трогательностью.
Сибель закусила губы, частично из-за того, что боялась рассмеяться, частично из-за некоторой досады. Уолтер был столь же умен, как и ее отец, и эта мысль приносила удовлетворение. Но в то же время становилось ясно, что общаться с ним будет не так уж и легко. В разговоре с ним ей не удавалось ходить вокруг да около, как это получалось у нее с большинством других мужчин.
Лицо Уолтера тем временем просветлело, словно ему в голову только что пришла замечательная мысль.
– Ну, что ж, – простодушно сказал он, полный страстного желания, – мы можем достигнуть двух целей одновременно. Вы можете исцелить меня и узнать, насколько неприятны на вкус мои губы.
– А вы смелы, коль бросаете мне вызов прямо здесь, в зале, где, насколько вам известно, правила приличия обязывают меня воздержаться от принятия вашего предложения, – парировала Сибель, но ее щеки снова запылали ярким огнем.
Уолтер неодобрительно прищелкнул языком.
– Нет, любовь моя, это неудачный ход. Надеюсь, в шахматы вы играете лучше. Я должен обучить вас тактике. Теперь мне остается лишь сказать: «Давайте удалимся в более укромное место». Как вы поступите в этом случае?
– Останусь здесь, – сердито ответила Сибель. – Только мужчина побоится отказаться от неблагоразумного обещания.
– Женщинам, – вздохнул Уолтер, – неведомо чувство чести.
– И это очень хорошо, – вмешался чей-то холодный посторонний голос, – иначе мир был бы гораздо хуже, чем он есть, если только вы подразумеваете под честью то, что мне кажется.