Выбрать главу

Поскольку Бассетт все это уже предсказал, он казался сейчас почти мрачно-довольным.

– Так, так, – сказал он, когда на следующий день Саймон и Уолтер сели на лошадей, чтобы доставить безрадостные новости обитателям Билта. – Думаю, мы должны что-то предпринять, возможно, сделать отвлекающий маневр в направлении самого Глостера.

Ни Саймон, ни Уолтер не ответили на это. Бассетт был благородным воином, но он относился к своему положению вне закона как человек, бесповоротно лишенный всех своих владений. Против короля он затаил огромную злобу, которую не могли смягчить никакие угрызения совести, что доставляли столько несчастья Ричарду. Вряд ли Ричард счел бы предложенный Бассеттом метод выходом из ловушки, которую готовил Джон Монмутский. Ричардом овладевало настоящее отвращение при мысли о непосредственной атаке на Генриха. И Ллевелин, Чьи устремления сводились к добыче, которую можно было получить от нападения на Шрусбери, вряд ли пошел бы на такие убытки.

Таким образом, беседуя между собой по дороге домой, Саймон и Уолтер фактически проигнорировали предложение Бассетта. Они ехали, не щадя сил, остановившись только раз, чтобы дать передохнуть коням, пока еще было светло, и дождаться луны с наступлением темноты. К тому времени, когда они прибыли в Билт, люди Саймона остались далеко позади, а голова Бью беспомощно болталась из сторону в сторону – конь был истощен. Только у Ямллэдда все еще находились силы, чтобы шарахаться от теней и тихо ржать от досады, что Саймон удерживает его на одной скорости с Бью. Чтобы приободрить Бью, Уолтер нежно погладил животное по шее. Он любил своего боевого коня и ездил на нем еще достаточно часто, чтобы тот не испытывал недостатка во внимании, но Уолтер снова начал думать о том, как смешать с родословной серых скакунов более мягкую породу.

Иное цоканье копыт по утоптанной деревенской дороге отвлекло внимание Уолтера от лошадей. Подняв глаза, он увидел, что они проезжали мимо церкви. Внезапно он вспомнил события предыдущего утра. Тень тяжелой ноши, которую он принес в эту церковь, снова нависла над ним. Уолтер закусил губу. Он забыл оплатить епитимью. Уолтер натянул поводья Бью, и усталое животное остановилось.

– Саймон, – спокойно позвал Уолтер, – у тебя есть кошелек?

Саймон не без труда осадил рвавшегося вперед Ямллэдда.

– Да, – ответил он.

Уолтер спешился и, осторожно поглядывая на Ямллэдда, сделал несколько шагов по направлению к Саймону. Затем протянул руку.

– Дай его мне. Ты знаешь, сколько в нем?

– Совсем немного, двадцать или тридцать шиллингов, – ответил Саймон, отстегнув кошелек от пояса и бросив его Уолтеру. Глаза его горели от любопытства, но он понимал, что Уолтер не заметил этого в темноте, и не стал задавать вопросы.

– Езжай, – велел ему Уолтер. – Скажи привратнику, что я буду через несколько минут после тебя.

Он привязал поводья Бью к ручке двери и зашел внутрь, снова натянув капюшон на лицо. Из-за мрака снаружи свет крошечного вечного пламени, казалось, освещал всю внутреннюю площадь. Уолтер направился к дальней стене, где находилась открытая дверь в покои священника.

– Отец, – позвал он и, услышав испуганные оханья отца, добавил: – Не вставайте, отец. Я пришел только сказать, что согрешил снова, но этот грех иной. Под натиском обстоятельств я совсем забыл об епитимье, которую вы на меня наложили.

Уолтер услышал скрип кровати и вспомнил, что священник не мог понять его, но он не сомневался, что старик оправился от испуга, ибо направлялся к нему. Уолтер вложил кошелек Саймона в руку духовника. Он знал – то, что было мелочью для Саймона, могло оказаться полугодовым доходом для бедного священника.

– Меа culpa[11], – сказал Уолтер. – Меа culpa, – повторил он, зная, что священник поймет это.

Старик сжал кошелек.

– Те absolve[12], – ответил он, и что-то в его голосе подсказало Уолтеру, что священник узнал его.

– Benigne dicis... – Уолтер надеялся, что это означает «спасибо вам». Он слышал подобную фразу в ситуациях, которые подразумевали благодарности. – Benigne dicis, – повторил он, пятясь назад.

Священник не шелохнулся, но, когда Уолтер исчез и закрыл дверь, он пошел дальше в церковь и открыл кошелек, чтобы изучить его содержимое в дрожащем свете близ алтаря. Затем он упал на колени и страстно возблагодарил Бога. Он бы не осмелился просить так много, и все же Бог даровал ему это, простив жадность, терзавшую его последние два дня.

Испытывая теплое чувство удовлетворения от того, что получил возможность прочитать забытые ранее молитвы, Уолтер предоставил Бью собственной медленной поступью взбираться на пригорок. Повторение хорошо знакомых святых канонов действовало успокаивающе, и к тому времени, когда Уолтер достиг замка, он наполовину уснул. Дорога была длинной, а в прошлую ночь они столь долго беседовали с Бассеттом, что он почти не спал. Однако Уолтера озадачила встревоженность слуги, который ждал у дверей, чтобы проводить его в палату принца Ллевелина. Там де Клер обнаружил Саймона, отогревающегося у огня, рядом с которым сидели лорд Гвинедда и граф Пемброк. Оба были одеты в ночные рубахи и сидели с заспанными глазами – свидетельство того, что их разбудили в разгар первого глубокого сна.

вернуться

11

По моей вине (лат.).

вернуться

12

Ты прощен (лат.).