Она не любила Джерома по-настоящему, и осознала это задолго до разрыва. Удивляясь своим заторможенным реакциям на человека, которого называла женихом, Рия искала причину в себе самой. И начала сравнивать свои отношения с Джеромом и те, что связывали ее родителей.
Невозможно было усомниться в том, что они любящая пара. Они ловили взгляды друг друга, обнимались, как только оказывались рядом, держались за руки во время прогулок. И тем не менее потребовалось три катастрофических события, чтобы у Рии раскрылись глаза: она не любит Джерома, никогда не любила и никогда не полюбит. Как и он ее.
Рия шла рядом с Лео к машине, стоявшей у края дороги. Нога все еще немного болела, но будь она проклята, если скажет ему об этом хоть слово.
Занятый своими мыслями, Лео чуть обогнал ее, но потом обернулся, заметив ее состояние.
– В чем дело? Снова болит? – Рия лишь кивнула и раздраженно дернула плечом. А когда поравнялась с ним, он обнял ее за талию.
– Все в порядке, спасибо, – отрывисто бросила она, но его хватка лишь усилилась.
– Еще одно слово, и я понесу тебя на руках, – пригрозил Лео.
Рия мгновенно перестала сопротивляться. Если он возьмет ее на руки, она не удержится от того, чтобы прижаться к нему, положить голову ему на плечо, не сможет устоять против власти его особенного, мужского запаха…
Когда Лео остановился у дверей своего кабинета, она спросила:
– Ты пойдешь работать? В такое время? – И сразу поняла, насколько «супружеский» вопрос она задала.
– Собирался. – Лео облокотился на косяк двери, и в его глазах появился тот самый холодный и жадный взгляд, которым он окинул ее в дымном сумрачном зале пивной. – А что, у тебя есть идея получше?
Она знала, что он имеет в виду, и выругала себя за то, что нечаянно дала ему повод. Только был ли он таким уж невинным, этот вопрос? – спрашивала она себя, поспешно поднимаясь по ступенькам. Ну конечно же, был! И чем скорее закроется дверь моей комнаты, отгородив меня от его насмешек, тем лучше.
Что же я буду делать, думала она, лежа в ночной тишине, с этой любовью к Лео Дауэру, которая так прочно укоренилась в сердце, что я не смогу вырвать ее и заменить любовью ни к какому другому мужчине на всей земле?
Рия беспокойно ворочалась в кровати, не в силах заснуть. Часы сказали ей, что прошло уже два часа.
Она включила ночник и подошла к окну. Она думала о том, что женщина в ней, освобожденная от оков долгого сна, не только упрямо отказывается возвратиться к прежнему, но все более отчаянно бьется в своей клетке, требуя ответных чувств. И от кого?! От человека, которому она безразлична, который так небрежно и безжалостно пробудил эту женскую сущность не ради любви, даже не ради короткого романа, а только для удовлетворения своей злобы и циничной мести…
Надо немного поработать, решила Рия. Нет, лучше собрать и уложить все то, что мне понадобится для работы в мастерской Натана. Складывая кисти, ножницы и куски материи в чемодан, Рия вдруг услышала скрип половиц.
Она оцепенела от первобытного страха и прислушалась. Ручка двери повернулась, и трясущимися руками Рия поспешно опустила крышку на раздутый чемодан, вскочила на ноги, закрывая его собой, и взглянула на вошедшего.
Он медленно приближался, не сводя с нее взгляда, от которого сердце ее гулко забилось в груди. Она тщетно старалась прикрыть низкий вырез ночной сорочки, понимая, что свет ночника просвечивает ее насквозь, и ругая себя за то, что не догадалась надеть халат.
– Полагаю, ты согласишься, – произнес он, ощупывая взглядом ее фигуру, едва скрытую ночной сорочкой, – что у нас с тобой осталось одно незавершенное дело.
В сумраке он казался невероятно красивым. На нем были легкие брюки, туго облегавшие бедра, и темно-синяя рубашка, из-под расстегнутого воротника выглядывали курчавые волосы того же цвета, что и тень щетины на лице.
Чутье подсказывало Рии, что лучше не двигаться. Поскольку убежать не удастся – он стоит у двери, уперев руки в бедра, локтями загораживая проход, – то у нее не остается иного выхода, как отбиваться словами.
– Незавершенное дело? Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду, – изворачивалась она. – Уверена, что все свои дела ты, к своему полнейшему удовлетворению, завершил в Лондоне с мисс Селби.
– Ты что, нарочно бесишь меня? – Лео продолжал приближаться к ней. – Или завлекаешь?
Один шаг, два… ноги сами отступили назад. Она высоко оценила их находчивость, но остальные части тела, к сожалению, не желали следовать их примеру. Убегать ей сейчас хотелось меньше всего на свете.
– Потому что если завлекаешь, то получишь больше, чем ожидала. И если, – Лео замер около нее, – ты не перестанешь смотреть на меня такими глазами, как будто я совершенное ничтожество, я…
– Я не холодная, Лео! – в ужасе услыхала Рия свои слова. Для него это наверняка прозвучало как поощрение.
– Нет? Знаешь это наверняка? Ты и Джером…
– Не Джером!
– У тебя были другие мужчины? Это уже становится интересным, – отреагировал он полным сарказма голосом. – Неужели моя красавица жена собирается признаться в своем бурном прошлом? Или же, – блеснули его глаза, – в этом прошлом все происходило настолько обыденно и без романтики, что из-за этого ты превратилась в ледышку?
– Все, что ты говоришь, чистейшие выдумки, – объявила она. – Но ты все равно… не должен… не должен делать это.
– Не должен? – Его брови зловеще сошлись на переносице. – Как тебя понимать? Сначала ты пытаешься уверить меня, что не холодна, – это приманка номер один. Затем заявляешь, – нетерпеливые пальцы развязали узкие тесемки на плечах и спустили сорочку до талии, – мне, своему мужу, что я не должен заниматься с тобой любовью… Неужели ты всерьез думала, – теперь его ладони ласкали молочно-белую грудь, и она закрыла глаза, наслаждаясь восхитительными ощущениями, – что наши отношения не зайдут дальше приятельских? Неужели забыла: я обещал заставить тебя заплатить за то, что ты использовала меня как орудие мести.
Лео не стал дожидаться ответа. Он подхватил ее на руки и бросил на постель, сорвал с себя рубашку и отшвырнул в сторону. Затем склонился над кроватью, и ее ночная сорочка мгновенно слетела с нее и оказалась в том же углу.
В его глазах, изучающих ее обнаженное тело, Рия, как ни всматривалась, не смогла заметить ни тепла, ни даже намека на любовь, только вожделение и чувственность, животный инстинкт мужчины.
– Пожалуйста, – вырвалось у нее, – только не так! Не так холодно и жестоко, как будто я… как будто я… – Она не смогла договорить, потому что, к ее ужасу, голос сел от жгучих слез.
На долю секунды его глаза закрылись. Он набрал полную грудь воздуха и очень медленно выдохнул. Рия догадалась, что он обуздал порыв страсти, и испытала прилив горячей благодарности за то, что он услышал ее мольбу.
Лео сбросил оставшуюся одежду и опустился рядом с ней. Он вертел ее на постели, пока она не оказалась распятой под ним и не ощутила давление его возбужденной плоти. Он легко смахнул выкатившиеся из-под ее ресниц слезинки, погладил ладонями ее горячие щеки, обвил ее ноги своими и опустил голову, чтобы провести языком по затвердевшим соскам и стиснуть их зубами. Ее пальцы вонзились ему в спину, и она часто, прерывисто задышала. Он поднял голову и приник жадными губами к ее полураскрытым губам. От желания тело ее натянулось струной, и она забыла обо всем, кроме того, что любит, что готова все отдать и все взять.
Губы Лео опять двинулись вниз, проложили дразнящую дорожку от щек к горлу и дальше, туда, где ее пылающие соски обещали неземное наслаждение. Он теребил, ласкал и целовал их, пока у нее не перехватило дыхание от блаженства, которое он дарил.
Его жаркое дыхание, оставляя за собой огненный след, скользнуло ниже, еще ниже, туда, где ее распаленная плоть пульсировала под натиском его языка и рук, не знающих о ее стыдливости.