Она пробормотала извинения и сосредоточилась на танце. Краешком глаза она следила за герцогом, который беседовал с дамами. Их взгляды встретились. Она в смятении отвернулась.
– Скажите, Бернард, а вы что-нибудь слышали о герцоге Колдуэлле? Раньше я никогда не видела его на приемах и балах.
– Джиллиан, вы разве не находите, что сплетничать невежливо?
– Он пригласил меня на следующий танец. Если мне предстоит с ним разговаривать, я не хотела бы совершить какой-нибудь досадный промах.
Бернард удовлетворенно кивнул.
– Ну что же, герцог остался сиротой, когда ему было шесть лет, и они с семьей путешествовали по Египту. Банда диких арабов напала на их караван. Язычники вырезали всех. Герцогу чудом удалось спастись – он спрятался за какими-то камнями, но видел все.
– Господи, бедный мальчик! – Джиллиан содрогнулась при мысли, что на глазах у маленького Грэма зверски убивали его родителей.
– Все считали его и его младшего брата Кеннета, виконта Арндейла, погибшими. Но случилось так, что герцога спасла пожилая эксцентричная английская пара. Муж и жена, любители ближневосточной экзотики. Кеннета подобрали и воспитали какие-то египетские кочевники, потом его разыскал дед и сделал своим наследником. В прошлом году, после смерти деда, Кеннет стал герцогом и отправился в Египет, чтобы лично наблюдать за раскопками, и нашел в Каире своего старшего брата.
– Нашел после стольких лет?
– Видимо, у герцога была амнезия после того, как у него на глазах убили родителей. Но память вернулась, когда он встретил брата. Кеннет отказался от титула. К тому же, представляешь, виконт женился на какой-то египтянке. У той ни гроша за душой, а он официально удочерил ее дочь. Как бы там ни было, у Тристана огромное состояние, да и репутация старого герцога в обществе была безупречна.
– Да вы, оказывается, хорошо о них осведомлены.
– Что поделаешь, это часть моей работы – знать все о богатых и влиятельных семействах. Для политика это очень полезно.
Джиллиан вспомнила затравленное выражение; мелькнувшее в глазах Грэма.
– Он кажется печальным.
– Естественно. Его, конечно, воспитали англичане, но из-за них ему приходилось жить среди этих отвратительных грязных безбожных арабов.
Музыка стихла, и Бернард проводил ее до места. Он искал глазами герцога.
– Знакомство с его светлостью может оказаться для меня весьма полезным в парламенте. Будьте с ним остроумной и обаятельной и ни в коем случае не пытайтесь умничать. – Он легонько взял ее за подбородок. – Никаких причитаний о плачевном состоянии английской экономики.
– Почему? Наша экономика действительно в плачевном состоянии, – возмутилась она.
– Джиллиан, оставьте умные разговоры мужчинам. Ваша очаровательная головка просто не выдержит таких бесед, – рассмеялся он в ответ.
«Да уж тебе-то откуда знать? Ты вечно боишься перетрудить свою бедную голову, – подумала она. – Если бы твой череп вскрыли, то обнаружили бы там только это отвратительное макассаровое масло, которым ты мажешь волосы».
– Хорошо, Бернард, конечно, – ответила она.
И он удалился. Скорее всего, он составит ее отцу партию в вист. Сердце Джиллиан бешено колотилось от предчувствия и смятения, когда к ней направлялся герцог. Жестом он пригласил ее на танец. Она так же молча приняла приглашение. Грэм приобнял ее за талию. Казалось, его прикосновение обжигает, как горящий уголь, даже сквозь материю. Заиграла музыка, и они начали танцевать.
Она опять в его объятиях, но на сей раз на виду у всех. Одетая. Сейчас ее рука замерла на его широком, покрытом черным шелком плече, но пальцы помнят, как бугрились эти мышцы, когда их тела сливались воедино…
Хотя она очень волновалась, танцевать с ним ей было гораздо легче, чем с Бернардом. Он прекрасно вел в танце, а Джиллиан отклонялась назад, чтобы украдкой взглянуть на него.
– Ты недвусмысленно дал понять, что нам не стоит больше видеться. Зачем было приглашать меня на танец? – прямо спросила она.
– Может, хоть так нам удастся поговорить, чтобы нас не подслушали.
– Отлично. Говори.
– А ты прямолинейна, – рассмеялся он.
«Только с тобой», – подумала она. С другими она вела себя тихо, как рыжая мышка. С другими она была лишь собственной тенью.
Он проделал крутой разворот, и она без усилий последовала за ним. Они будто стали одним целым, как вчера. От воспоминаний она покраснела. Только бы он не заметил!
– Тебе очень идет румянец, – сказал он.
Джиллиан подняла на него глаза и пресекла поток комплиментов:
– Вы, кажется, хотели со мной поговорить, ваша светлость? И что же вы собирались мне сказать?
– А может, я просто хочу сказать, какие у тебя прекрасные волосы. – Он пристально на нее посмотрел. – Они похожи на золотистый огонь, на закат в Египте.
– И все? Комплимент моим волосам? А воспеть мои прекрасные брови, так похожие на крылья голубки в полете? А сказать, что изгибы моих локтей похожи на спелые персики?
– Боюсь, я не столь красноречив. – Он смотрел на нее с удивлением. – Должен признаться, я вовсе не специалист по женским локтям, ну если не считать тех острых локотков, которые пребольно впиваются в ребра.
Джиллиан расхохоталась. Их провожали взглядами. Ее веселье тут же угасло: ей нельзя было привлекать к себе внимание. Она не смотрела на герцога, на человека, который похитил ее девственность.