У него кровь стыла в жилах при виде этого скопища людских страданий, преступлений и нищеты. Шевелящаяся людская масса больше всего напоминала ему гнездо черных скорпионов, на которое он когда-то наткнулся в Египте. Такие же безобразные и смертельно опасные.
У Грэма было чутье на опасность, он ни на минуту не ослаблял внимания, пока они шли. Впрочем, долго ждать не пришлось. Грэм почувствовал легчайшее прикосновение к карману, извернулся и поймал свою жертву за руку: долговязый парень, босой, ноги обмотаны каким-то тряпьем, но куртка сравнительно новая, скорее всего, краденая.
– Отпусти, – вырывался мальчишка.
Слишком взрослый. Может, лет тринадцати. В нем не было и следа той детской невинности, которая была необходима Грэму для осуществления его плана. Герцог предупреждающе сжал запястье воришки и кинул ему монетку.
– Вот, держи, – сказал он грубо. – Это тебе на ботинки.
Мальчишка вырвался и тут же растворился в толпе.
Они продолжили свой путь. Грэм по-прежнему внимательно осматривался, стараясь не обращать внимания на полуразвалившиеся дома с выбитыми окнами, заткнутыми пожелтевшей бумагой, и на босоногих девочек с загрубевшими лицами. Они прошли мимо мужчины в изодранном пальто, который прижимал к стене женщину. Женщина обхватила ногами его бедра, а он с каким-то хрюкающим звуком овладевал ею. Она же смотрела в никуда с безразличным видом морфинистки.
Грэм заставил себя продолжить путь. Вскоре он опять почувствовал прикосновение к карману. Он повернулся и поймал воришку за запястье.
– Эй, полегче, – вырывался мальчишка.
Мальчик в грязных лохмотьях с лицом голодного ангела.
Впалые грязные щеки, дерзкие, но перепуганные глаза. Герцог внимательно его разглядывал. Мальчишке на вид лет восемь. Грязные и взъерошенные черные волосы, огромные карие глаза. Стоит его отмыть и приодеть – глаз от него будет не отвести.
Грэма буквально выворачивало от отвращения к себе, но он сделал глубокий вдох и поклялся про себя, что с мальчиком ничего не случится. Он поймает графа за руку еще до того, как случится непоправимое.
А как быть с душевной травмой?
Мальчик живет на улице. Несмотря на его невинный вид, он наверняка многое повидал, многое пережил, может, даже слишком многое. В свои восемь лет он уже был закаленным ветераном сражений за кусок хлеба и теплый ночлег.
Зато потом Грэм отдаст его на воспитание в семью одного из своих арендаторов в Йоркшире. Если, конечно, у кого-нибудь из них хватит сил и терпения справиться с таким сорванцом. Если он не сбежит. Но может быть, если пообещать ему крышу над головой, безопасность и еду, он останется, как это случилось с самим Грэмом, когда ему было восемь лет.
Герцог судорожно вздохнул и кивнул Чарльзу.
Ребенка звали Джереми. Чарльз объяснил мальчику, что от него требуется. Джереми широко раскрыл свои огромные карие глаза и с подозрением уставился на них, потом подозрение сменилось удивлением при виде двух монет, которые достал Грэм.
– Ты понял, что от тебя требуется? – спросил Грэм.
Воришка протянул грязную ладошку:
– Э-э, нет, папаша, сначала кругляшки.
Грэм улыбнулся. Сообразительный ребенок. Он отдал Джереми два блестящих шиллинга. Мальчик попробовал их на зуб и уставился на него.
– Выполнишь задание – получишь еще. Причем гораздо больше. И у тебя будет дом, собственная кровать и еды сколько хочешь.
– Настоящий дом? – Он подозрительно сощурился. – А за что?
У Грэма ком подступил к горлу. Он будто увидел себя в возрасте восьми лет, когда он уже отчаялся вырваться из плена аль-хаджидов, и тут ему предложили все, что угодно. Он был похож на зверька и не доверял руке, протянутой с добрыми намерениями. И Фейзал потихоньку, словно дикого зверя, приручал его. Горячая еда, добрые слова, крыша над головой. В конце концов Грэм принял пищу из протянутой к нему руки.
«Конечно, у меня теперь есть семья, которая заменила мне погибших, и дом, где я в безопасности», – напомнил себе Грэм. Он проглотил подступивший к горлу комок и сказал:
– Потому, Джереми, что ты напоминаешь мне одного моего знакомого.
Все оказалось даже слишком просто.
Затевая разговоры о законопроекте, Грэм установил с графом дружеские отношения и сказал ему, что нашел замечательного мальчика, жертву порока, которого можно будет перевоспитать.
Граф и не догадывался, что Грэм тайком встречался с еще восемью влиятельными членами палаты лордов. Лорд Гарольд Бейли с пеной у рта доказывал, что необходимо закрыть все курильни опиума в Лондоне, называя их рассадниками беззакония.
Грэм по секрету сказал лорду Бейли, что знает одного известного горожанина, который посещает такие курильни, и предложил ему организовать полицейскую облаву, разоблачить его и на этом примере показать обществу, какой вред приносят курильни опиума. Лорды смогут сами стать свидетелями ареста и пригласить журналистов, чтобы осветить событие в прессе и оповестить общественность, что такие облавы будут проводиться часто.
– Я все подготовлю, – предложил Грэм.
Лорду Бейли в голову не могло прийти, что Грэм и не собирался устраивать облаву на курильщиков опиума. Он хотел предать гласности тайный порок Странтона. Грэм написал Странтону записку, в которой говорилось следующее: «Я нашел подходящего мальчика, которого вы сможете перевоспитать. Но вы должны сами за ним сходить. Он боится показываться в Мэйфере».