– Я думаю, что ты не хочешь взойти на ложе, потому что ты солгал нам. Она не райская дева. А если ты солгал нам, то мы вырежем твой язык, как мы поступаем со всеми лгунами. Вот мы и проверим, сказал ли ты нам правду, хамсин. Возьми эту деву и покажи нам силу своей магии. Если ты откажешься, мы увезем ее в пустыню и оставим на растерзание шакалам, как мы поступаем со всеми развратными женщинами.
Его сердце сжалось от страха.
– Никто не посмеет и пальцем ее тронуть, – поклялся он. Раздался лязг вынимаемых из ножен ятаганов. Грэм стоял перед лесом сверкающих клинков.
– Иногда мужчине позволяют самому выбрать свою смерть, хамсин. Он может умереть легкой смертью в объятиях женщины или жестокой смертью от удара клинком. Каков твой выбор?
Грэм был бессилен сделать что-либо. Он подавил нарастающий гнев. Выбора не было. «Прости меня, Джилли», – произнес он про себя, а шейху ответил:
– Веди меня в свой шатер. Я сделаю, как ты хочешь.
Джиллиан сопротивлялась, когда женщины искупали ее в черном шатре, потом одели в прозрачное зеленое шелковое платье, поверх которого накинули грубое черное одеяние и вывели из шатра. Женщины привели ее в более просторный шатер и сняли верхнюю накидку. Шелка шевелились от порывов пустынного ветерка.
Перед ней стоял Грэм. На его лице за ночь отросла грубая щетина. Копна смоляных волос развевалась на ветру.
Сквозь дыру в рукаве виднелась неумело наложенная, покрасневшая от крови повязка. Его темные как ночь глаза оценивающе смотрели на нее.
Он громко произнес сначала по-арабски, а затем по-английски:
– Я бился за тебя. И по священному древнему обычаю этого народа, я пришел взять тебя.
Она почувствовала, как страх и отчаяние отступают перед чувством громадного облегчения. Главное, что он снова рядом.
А он? У него был вид могущественного шейха, будто он играл какую-то роль и подмостками ему служила пустыня.
Он подошел к ней с мрачной решимостью. Как мало в нем было сейчас от английского герцога! Она с трудом его узнала. Солнце и пески пустыни совершенно его преобразили. Он постоянно менялся, подобно безмолвным барханам в их вечном движении.
Все женщины уставились на них с любопытством. Грэм повернулся к ним, что-то отрывисто сказал по-арабски, и они смиренно скользнули за полог, отделявший женскую половину шатра от мужской.
Не успели они исчезнуть, как Грэм скинул с себя плащ и принялся разматывать свой тюрбан. Затем он уселся на ковер и указал на свои сапоги.
– Сними их, – громко приказал он. – Делай, как я велю, женщина, и ты не узришь моего гнева.
Тонкий полог, отделявший женскую половину, шевельнулся. Джиллиан смолчала и разула его. Она в изумлении уставилась на Грэма, когда он, обнаженный по пояс, встал и потянул за шнурок, удерживающий его широкие штаны из грубой ткани.
– Во имя всего святого, что ты делаешь? – выдохнула она.
– Раздеваюсь. Ты тоже снимай одежду. Быстро!
– Нет. – Она попятилась, выставив перед собой руки. В ней пробудились старые страхи – отец, вечно приказывающий ей, что делать, заставляющий ее остро ощущать свое бессилие. Зачем Грэм затеял все это? Что стало с тем деликатным человеком, за которого она вышла замуж?
– Послушай, – быстро сказал он, хватая ее за руки. Я только что убил человека, который тебя похитил. Эти люди считают тебя гурией, райской девой, ниспосланной им. Женщины, что были здесь, наблюдают за нами, а мужчины снаружи слушают. Если я не овладею тобой, они вырежут мне язык за то, что я солгал про тебя. Если они не убедятся в том, что ты девственница, они увезут тебя в пустыню и оставят умирать мучительной смертью.
– Не уверена, что у меня получится, – прошептала она. Его взгляд потеплел, он провел рукой по ее щеке.
– Джилли, поверь, мне тоже этого не хочется. Но мы должны. Понимаешь? У нас нет выбора.
Проглотив внезапно подступивший к горлу комок, она кивнула.
– Прости меня, – сказал он с нежностью. Она вдруг вспомнила об их первой ночи.
Он с громким воплем накинулся на нее и сорвал тонкие шелковые одежды. Джиллиан вся сжалась, пытаясь прикрыться от него руками. Грэм отвел в стороны ее руки, с алчностью уставившись на обнаженную грудь. Из-за шелкового полога донесся тихий вздох.
Она закрыла глаза от горького стыда. Грэм притянул ее к себе и поцеловал, нежно раскрывая ее губы своими губами, проникая языком ей в рот, поглаживая и лаская. Поцелуй был страстным, но она не чувствовала никакого желания. Грэм отстранился, его черные глаза светились решимостью. Он целовал ее шею, руки ласкали обнаженные плечи, постепенно спускаясь все ниже и ниже, едва касаясь ее бедер, а затем проскользнули между ее сжатых ног.
Внезапно ее пронзило дикое желание. Она застонала, когда он начал нежно поглаживать ее, вызывая влагу, подготавливая к тому, что их ждало. Отпрянув, он снял брюки, демонстрируя свое возбуждение. Она старалась не обращать внимания на доносившиеся из-за полога перешептывания и вздохи женщин.
Как это можно выдержать? «Ты должна», – уговаривала она себя, когда он опустил ее на овечьи шкуры, раздвигая ей при этом колени. Она знала его мужественное мускулистое тело почти так же хорошо, как свое собственное. Но все равно он казался ей чужим.
– Пора. Кричи, – приказал он.
Он резко вошел в нее. Не вполне готовая к этому, Джиллиан сжалась, вскрикнула и изогнулась. Снаружи послышался низкий смех и гортанная арабская речь.