— Бьюла-а-а! — прорычал я, когда кончил в неё. Моё освобождение неумолимо пульсирует, пока она продолжает энергично раскачиваться напротив меня, тяжело дыша.
— Аа-а-ах! Снова… — сказала она, когда она, плотно прижимая свою задницу ко мне. Её тело сильно дрожит. Моё семя так глубоко внутри неё, помечая её. Это больше, чем просто мгновение, которое я мог себе представить.
Её голова рухнула на кровать, и она издала длинный вздох.
— Боже милостивый. — Её голос был хриплым.
Я ослабил хватку на её бёдрах. Затем взял её и переместил, пока она лежала на кровати. Я никогда не обходился без защиты с женщиной. Вообще. Это то, чем я гордился. У меня в спальне ящик презервативов. Но ни разу я не подумал использовать их с ней. Не прошлой ночью. Не сегодня. И не тогда, когда я входил в неё. Я даже не могу сожалеть.
Вместо этого я раздвинул её ноги, и она моргнула. Она смотрит на меня, прежде чем охотно позволяет раскрыть свои ноги. Внутренний зверь внутри меня коснулся её, и я, блядь, запомнил, как выглядит моя сперма, вытекающая из неё. Мокрая на её бёдрах. Это я на её коже.
— Я должен извиниться. Но не могу, — честно сказал я ей.
— Я была бы разочарована, если бы ты это сделал.
Не могу оторвать глаз от доказательства нашего удовольствия. Я провёл пальцем по влажности, которая теперь стекает к её попке. Она вздрогнула.
— Ах.
— С этого момента я буду более осторожен. Клянусь, — сказал я ей.
Она опёрлась на локти. Её грудь привлекла моё внимание.
— Я лучше начну принимать противозачаточные таблетки. Мне нравится, как это ощущается. Одно ощущение тепла внутри меня сделало мой оргазм настолько сильным. Я хочу повторить.
— Чёрт, — прошептал я. — Да, ну, тебе нужно заняться этим как можно скорее. Всё, что я хочу сделать, это погрузиться в тебя, Бьюла. Это начинает чертовски пугать меня.
Она села, её ноги всё ещё открыты для меня.
— Ты заставляешь меня хотеть сделать кое-что, — она сделала паузу и улыбнулась. — Плохие вещи. Хорошие. Всё это.
Тогда я сдвинул её ноги к друг другу. Если бы я этого не сделал, то снова бы оказался между ними. И мне всё равно, что она говорит. После последнего раунда она должна быть в синяках. Потянувшись к ней, я посадил её к себе на колени, поцеловал в висок, а затем прижал к себе.
— Давай сегодня, останемся здесь. В этой квартире. Одни, — предложил я.
Она прижалась ко мне.
— Ладно. У нас будет больше секса? — Надежда в её голосе заставила меня засмеяться.
— Вот что я тебе скажу. Мы пойдём позавтракаем. После примем душ, и я буду целовать тебя между ног, пока ты не кончишь мне на лицо. Мне всё равно, что ты говоришь, сейчас у тебя всё должно болеть.
Бьюла положила руку мне на грудь.
— О, у меня всё болит. Даже очень. Может быть, есть синяки. Но мысль о том, что ты сделаешь это снова, пока я такая чувствительная, заставляя мои глаза слезиться от боли, кажется эротичной.
Я закрыл глаза и вдохнул, когда мой член снова вернулся к жизни под её попкой.
— Бьюла. Мы собираемся затрахать друг друга до смерти.
Она поцеловала меня в подбородок и ответила:
— Ты говоришь так, будто это плохо.
Глава Двадцать Пятая
Запах выпечки заполнил кухню, когда я открыла духовку, чтобы достать хлеб, который приготовила, чтобы попробовать его с фетучини «Альфредо» на ужин. Помимо яиц и фруктов на завтрак, и сэндвича на обед, которым Стоун меня накормил, мы больше ничего не ели.
Сегодня я узнала, что сексуальная активность так же изнурительна, как и приятна. Моему телу кажется, будто я только что пробежала марафон, и оно всё ещё гудит после наших занятий. Знаю, что, если он придёт сюда и снимет футболку, надетую на меня, я с радостью наклонюсь и позволю ему снова меня взять. Стоун продолжает говорить, что он буквально помешан на мне, но боюсь, что всё наоборот.
Пока он разговаривает по телефону, а я заканчиваю приготовление ужина, я не могу перестать думать о том, как его рот ощущался между моих ног. То, как его язык сосал и щёлкал мой клитор, пока я не сходила с ума. Моё тело покалывает, когда я думаю об этом. Я снова возбуждена и чувствую, что внутренняя сторона моих бёдер увлажнилась. Я решила, что надевать трусики бессмысленно, и всё, что на мне было, — одна из футболок Стоуна.
Нарезая хлеб, я подумала, что со мной что-то не так. Это нормально, что женщина так помешана на сексе? Я не была такой с Джаспером. Это было мило, и я наслаждалась сексом, но… наши занятия любовью никогда не были такими. Когда Стоун касался меня, я чувствовала себя оголённой электрической розеткой. Всё было настолько мощно, и какая-то тёмная часть меня желала того, чего я никогда не думала, что захочу.
Стоун производит такой эффект на всех женщин? Был ли его талант в сексе причиной тому? Почему Пресли была такой безумной, когда дело доходило до него? Эта мысль испортила моё настроение.
Я была так погружена во всё это, что забыла, что он был со многими женщинами. Я одна из длинной череды. Он определённо лучшее, что у меня когда-либо было, но, опять же, у меня мало опыта. Хотя знаю, что то, что у нас с ним происходит, редкость. Для меня редкость. Может, для него это норма.
Я прекратила нарезать хлеб и посмотрела на стену напротив. Я вздохнула, когда моё настроение резко упало. Была ли я настолько наивной, что упустила всё это? Была ли моя тяга к тому, как он заставляет меня чувствовать себя, помехой здравому смыслу? Реальной жизни?
Он не говорил, что любит меня. Не по-настоящему. Он сказал, что знал, что полюбит меня. В тот момент я поняла, что влюблена в него. Всё встало на свои места. Всё обрело смысл. Моё отрицание испарилось, и я приняла правду. Отпустила чувство вины и приняла любовь к Стоуну. Но он никогда не говорил, что любит меня.
Я не раз выкрикивала, что люблю его перед тем, как мой мир снова и снова вспыхивал и я вздрагивала в блаженстве. Но он никогда не вторил мне в ответ.
— Пахнет хорошо. — Его голос ворвался в мои мысли, и я повернула голову, чтобы посмотреть на Стоуна. Я хотела увидеть, есть ли в его глазах те невысказанные слова. Что-то, что успокоит меня, что я не была неосторожна со своим сердцем. Я позволила ему войти в меня. Я даже наслаждалась тем, каково это — быть наполненной его семенем. Но сейчас… была ли я импульсивной, безрассудной?
— Что случилось? — Его беспокойство было мгновенным, и Стоун перешёл на длинные быстрые шаги, пока не оказался рядом со мной. Он повернул меня лицом к себе. Его руки прижали меня к стойке, а его глаза, которые, как я когда-то думала, холодны и лишены эмоций, показали так много. — Ты расстроена. Почему?
Я могу скрыть правду, но ложь и тайны уже повредили слишком многим людям в моей жизни. Я не собираюсь и его втягивать во всё это.
— Я просто… Я думала о нас. Как это ощущается. Как… как не похоже на всё, что я знала. Это кажется нереальным. Словно фантазия. Но у меня нет большого опыта. Это может быть нормально… для тебя.
Хочу спросить его, любит ли он меня. Но слова не хотят выходить из меня.
Он приподнял одну бровь.
— Нормально? — повторил он, как будто не мог поверить, что я спросила об этом. Я просто кивнула.