— Хорошо, хорошо, — перебила я его. — Умоляю, зайдите в отель «Эль Муради Палас»…
— Ой, а я туда и еду! — обрадовался мужчина.
— Тем лучше! Найдете Вову и Василия, они немного тянут на братков. Скажите, Кира в Карфагене, особняк за самым высоким в округе белым забором. Пусть выручают, но будут осторожны, там охрана. Запомнили? — уже в панике спросила я, глядя на приближающуюся Катусу. — Повторите!
— Кира в Карфагене, особняк с высоким белым забором… — ошалело повторил турист.
— О чем беседуете? — спокойно, но с угрозой спросила подошедшая Катуса.
— Он почему-то решил, что я из турфирмы.
Катуса внимательно посмотрела на меня:
— Идем на регистрацию.
ГЛАВА 28
В Лондоне мы поселились в квартале, который облюбовали выходцы из Азии и Африки. Приметная в Европе восточная внешность здесь не бросалась в глаза. Вокруг было полно арабских ресторанчиков с вывесками, написанными замысловатой вязью, в определенные часы доносились заунывные крики муэдзинов, зазывающих правоверных на молитву, в воздухе витал запах специй, кофе и дыма кальянов, совсем как в Каире, Бейруте или Триполи. Женщины были в платках и длинных темных платьях, окруженные выводками детишек. Я не очень понимала, зачем надо уезжать в Европу, в Лондон, чтобы жить так же, как их родители.
Мы заняли квартиру с двумя спальнями и крошечной кухней. Впрочем, никто из нас готовить не собирался. Катуса была напряжена, ее состояние передавалось мне, я не могла сосредоточиться, бесконечно прокручивая в голове возможные варианты развития событий. Меня собирались использовать, а потом скорее всего убрать. Вот на этом завершающем этапе операции мне надо было что-то предпринять. И еще одно: Кира. Я только могла надеяться, что крепкие русские парни не бросят ее в особняке за высоченным белым забором. Ах, Кира, сколько раз за последние два месяца ты побывала в заложниках?!
Катуса постоянно вела переговоры по телефону. Как я ни старалась, расслышать что-либо я не могла. От нашей былой доверительности, установившейся в лагере, не осталось и следа. Еще бы, с тех пор я совершила побег и еще попытку побега. Я чувствовала себя оружием, крепко зажатым в ее сухих цепких руках. В детали предстоящей операции меня не посвящали.
Ежедневно она приносила ворох газет на арабском, которые издавались в Лондоне, внимательно перечитывала их и отчеркивала что-то в разделе объявлений. Затем заполняла бланки и отправляла с посыльным в редакцию. Как-то я заметила, что Катуса, видимо, оставшись недовольной сочиненным текстом, смяла бланк и в раздражении отбросила его. Пока она разговаривала по телефону, я прошла мимо стола и, кажется, незаметно подобрала смятую бумажку. Запершись в ванной, я прочитала: «Девушка, мусульманка, из хорошей семьи, получившая образование в Каирском университете, вернулась из длительного путешествия по Магрибу и ищет друзей и единомышленников».
Катуса продолжала разговаривать, когда я положила смятый комок на место.
На следующий день телефон не умолкал. Катуса вежливо отвечала, задавала несколько вопросов и клала трубку. Я так и не поняла, позвонил ли тот человек, ради которого она давала объявление.
Как оказалось, позвонил. Вечером Катуса усадила меня на диван, а сама устроилась напротив, в мягком большом кресле. Было заметно, что такая мебель для нее не слишком привычна. Она была очень мила и даже собственноручно сварила кофе, кажется, впервые за это время подойдя к плите. Крошечные чашечки стояли на низком журнальном столике, но я почему-то не решалась к ним прикоснуться. Было ясно, что предстоит серьезный разговор. Во рту пересохло, руки дрожали. Катуса была, как всегда, невозмутима, сдержанна и собранна, как большая кошка на охоте перед прыжком.
— Завтра ты встретишься с некими людьми, которых ты должна убедить в том, что тебе необходимо лично поговорить с принцем. Ты должна попасть к нему для беседы. Наши люди не знают, где он находится, у него очень серьезная и сильная охрана. Ты — единственный, человек, который может к нему проникнуть. Я дам тебе бумаги, кстати, настоящие, за которые они готовы на многое.
— А почему ты считаешь, что мне поверят?
— Поверят! Ведь тебя завербовали еще раньше и отправили с заданием в Триполи.
— С заданием! — фыркнула я. — Просто ловили на живца…
— Можно и так сказать. Но тогда какой от тебя был прок, ты ничего не умела, тебя использовали с единственной возможной целью. И шантажировали, чтобы ты не отказалась. Ведь так? Ты, кажется, находишься в розыске по убийству двух ливийцев?
— Не только… — тихо сказала я.