— Что ты там бормочешь? — спросила Катуса, прислушиваясь к незнакомому языку.
— Молюсь…
ГЛАВА 29
Машина миновала ближайшие пригороды Лондона и покатила по дороге между еще зелеными холмами и полями, которые так радовали глаз после безжизненной монотонной пустыни. Начало осени ощущалось в какой-то особенной прозрачности воздуха, прохладных порывах ветра, лиловых тенях. Наверное, за машиной следят люди Диаба, но делают это так профессионально, что заметить их невозможно. Кажется, мы были одни на пустынной дороге.
На мне было светло-серое трикотажное платье, в котором нельзя спрятать не то что оружие, но скрыть застежку от лифчика. Катуса решила, что так охранникам будет спокойнее. Несмотря на дизайнерский минимализм моей одежды, меня дважды подвергли унизительной процедуре досмотра. Тяжелые чеканные магрибские серебряные браслеты казались слишком массивными для тонких запястий, от таких же тяжелых серег начинала болеть голова. Зато они безукоризненно гармонировали с жемчужно-серым оттенком платья. Мне было велено оставить сумочку, даже очень маленькую, в которую с трудом поместились бы помада, пудреница и ключи. Но и это охранникам казалось источником опасности. Поэтому в моих руках была только тонкая папочка с двумя страничками. Собственно, эти странички и представляли особую ценность.
Спустя полтора часа мы подъехали к охраняемым воротам. Внимательно оглядев нас, здоровенные смуглые парни открыли ворота. Еще примерно километр мы ехали по аллее, обсаженной тополями. Двухэтажный особняк, у которого остановился «Мерседес», представлял собой ничем не примечательное здание в типично английском стиле конца прошлого века. Мои сопровождающие отворили высокую тяжелую дверь и пропустили меня в просторный холл. Я остановилась в нерешительности. Хозяин дома, вероятно, был страстным охотником. На стенах висели охотничьи трофеи, старинное оружие. Наверное, хозяин дома не араб, иначе преобладали бы мечи, сабли и кинжалы. Здесь же красовались пистолеты, мушкеты, ружья. Скорее всего жилище принадлежит обедневшему английскому аристократу, сдающему дом предков внаем.
Я подошла и потрогала тигриную морду, скалившую со стены длинные желтоватые зубы. В моем воображении возник офицер в пробковом шлеме, подстерегающий в индийских джунглях добычу.
— Нравится? — раздался у меня за спиной глубокий мужской голос.
Я резко обернулась.
Я никогда не видела такого красивого мужчины. Но… Нервный подергивающийся рот, слишком порывистые движения, болезненная бледность лица выдавали в нем человека с надломленной психикой, проведшего в заточении годы. Я представила, каково провести в тюрьме лучшие годы детства, юности… Каково быть запертым в четырех стенах вместо того, чтобы играть со сверстниками в футбол, слушать музыку, назначать свидания девушкам. Ему было уготовано блестящее будущее: обучение в самой привилегированной школе Англии и Королевской военной академии, престол богатой страны, купающейся в нефти… Но едва ему исполнилось семь лет, молодой лейтенант с группкой единомышленников изменил судьбу не только его семьи, но и этой страны. И потянулись долгие годы заточения. Я так сочувствовала ему. Даже недели, проведенные в африканской тюрьме, сломали меня.
— Почему вы хотели со мной встретиться? — спросил принц, пытливо глядя мне в глаза.
— У меня есть для вас важные документы, — ответила я, протягивая ему тонкую папку. — Насколько я знаю, это списки людей полковника, внедренных в ваше окружение.
— Откуда это у вас? — спросил он, беря папку в руки, но не открывая ее.
— Я бежала из лагеря в пустыне и взяла это в штабной палатке. Думаю, вы знаете мою историю.
— Знаю, — кивнул он. — А зачем вы отдаете список мне?
— Я никому не верю, и этот список — подтверждение этому. Они убили человека, которого я любила. А он не имел отношения ни к политике, ни к Ливии.
— Я понимаю, — сочувственно произнес принц. — Я знаю, что такое потерять близких.
Он положил папку на столик.
— Выпьете со мной кофе?