— И ты об этом все время думаешь?
— А как же! Не лежать же мне просто камнем на пляже!
Она думала обо всем этом. Но все-таки и в мыслях называла себя мадемуазель Безымянной, а не мадам… Она и не подозревала, что у нее может быть ребенок.
— И еще одно я хочу тебе сказать, Даниель…
— Что?
— Я не хочу знать, кто я такая. Не хочу узнавать других людей, кроме тебя. Прошлое меня не волнует. Главное — это настоящее! Ну, и еще немного будущее.
Я прижал ее к себе. Подступившие рыдания перехватили горло.
— Спасибо, Марианна, за то, что ты здесь, и за то, что так меня любишь. Давай оставим в покое твое прошлое…
Мы помолчали. И оба думали об одном и том же: как быть с документами? Проклятые метрики, которые люди требуют друг от друга! Номера, этикетки… Их вешают себе на шею, чтобы определиться, примкнуть к какой-то группе…
— Послушай, Марианна, я, кажется, придумал!
— Ага.
— Сделаем тебе фальшивые документы… Можно же и так, а? У гангстеров они всегда фальшивые. Заплачу подороже, и готово!
— Ты думаешь?
— Да. Только здесь это, наверное, не получится. Ведь я не говорю по-испански. Меня могут одурачить. Вот слетаю в Париж и улажу там все.
— А меня оставишь здесь?
— Всего на несколько дней, пока не сделаю все, что надо! Она не противилась. Понимала, что это был единственный выход, ведь покончить с ее двусмысленным положением стало просто необходимо.
— Только так и надо сделать. Сфотографирую тебя на документ…
— А потом?
— Потом… Подожди… Когда у меня будет паспорт, самое трудное — проставить в нем въездную испанскую визу. Без нее не удастся получить выездную.
Вдруг я расхохотался.
— Какой я идиот! Ведь все так просто! Когда переезжаешь через границу, надо пройти таможенный контроль и проставить визы в паспортах, а тем временем таможенники осматривают машину. Проставлю визы не в одном, а сразу в двух, как будто ты едешь со мной. Только нужно взять машину, иначе не получится… Обидно, конечно, выйдет дольше на два-три дня, зато игра стоит свеч.
— Как хочешь…
Я поцеловал ее. Я был счастлив оттого, что так придумал. По моей задумке вместо спутницы у меня будет ее тень. Некто, существующий лишь благодаря мне!
— Пойдем, пока еще светло, я тебя сфотографирую.
Чтобы не идти через весь дом, мы вылезли в окошко. Позади, за домом, была пристроена небольшая терраска. Туда еще падали последние солнечные лучи уходящего дня. Я настроил объектив так, как советовал продавец, чтобы получился крупный план.
И истратил всю пленку, снимая ее под разными углами. Потом можно будет выбрать самые лучшие…
— Поеду, как только фотографии будут готовы! — объявил я, закрывая фотоаппарат.
— Тогда лучше бы они никогда не были готовы!
— Ну послушай, милая, ты же знаешь, что это необходимо. Обещаю тебе, мы расстанемся ненадолго. Поеду всего на неделю!
— А что я буду тут делать все это время?
— Будешь ждать. У тебя уже есть свои привычки, комната, пляж… Тебя здесь знают.
— Ладно.
Сердце екало при мысли о том, что придется оставить ее здесь одну. Ведь я тоже иногда думал: «А что будет, если ее не окажется на месте?»
Но изо всех сил гнал от себя такие предположения. Ничто в мире не могло разлучить нас. Я во что бы то ни стало дойду до конца.
Она отправилась к себе надеть юбку. Я купил ей много ярких вещей. Они ей очень шли. Когда мы гуляли по Барселоне, на нее оборачивались все мужчины. Испанцы обычно ведут себя со своими женщинами очень сдержанно, зато с иностранками они — настоящие ловеласы.
Когда Марианна вернулась ко мне в комнату, я лежал на кровати, подложив руки под голову и разглядывал трещину на потолке.
— Ой, что это? — шепнула она.
Я повернулся к ней. Марианна наконец-то заметила у изголовья скрипичный футляр.
Наступил самый волнующий момент. Я даже не дышал, словно боялся спугнуть лунатика, который может упасть, если его разбудить.
Марианна наклонилась и взяла в руки черный футляр с поблескивающим в темноте округлым брюхом.
Она открыла его и ласково провела пальцем по струнам.
Чтобы не смущать ее, я полузакрыл глаза. Марианна вынула инструмент, взяла смычок… По тому, как она прижала скрипку к подбородку, я понял, что передо мной отличная музыкантка. Движения ее были точны и гибки. Марианна потрогала струны смычком и стала настраивать… А потом на мгновение сосредоточилась и вдруг с удивительной точностью заиграла концерт ре минор Чайковского. Мною овладело неведомое до сих пор чувство, нечто среднее между восхищением и огорчением.