– И ты подумала, что мое отношение к тебе изменится из-за того, что ты пришла сюда, в мой номер?
– Возможно…
– Мне кажется, культура и нравы твоей страны здесь ни при чем. Ты ведь говорила исходя из собственного опыта, не так ли?
– Что тебе известно? Судя по всему, ты успел навести справки обо мне.
Нумар подвел ее к дивану и усадил рядом с собой.
– Я получил лишь общие сведения, которые можно трактовать по-разному. Только ты обладаешь достоверной информацией.
Дженан поежилась и прислонилась к спинке темно-коричневого бархатного дивана.
– У нас дома я являюсь олицетворением «распущенности». В восемнадцать лет я уехала в другую страну, начала самостоятельно зарабатывать на жизнь, добилась успеха и независимости, развелась, но не вернулась домой, в раскаянии посыпая голову пеплом, чтобы найти поддержку семьи и прощение со стороны общества. Что бы плохого со мной ни случилось, это расценивается как наказание за мои грехи.
– Вместо того чтобы осуждать, тобой должны восхищаться, тебе должны подражать.
– Ты говоришь точно как мои младшие сестры. Но они не способны оставаться беспристрастными, когда дело касается меня.
– Твои сестры достаточно мудры. Ты идеальный пример для подражания.
– Только давай без преувеличений, – махнула рукой Дженан. – Я бы умерла, если бы они повторили хотя бы какой-то из моих поступков.
– Почему? Ты стыдишься своих достижений?
– Нет. Я стыжусь своих ошибок.
– И каких же? Неудачного и краткосрочного брака? Это лишает тебя права быть примером для других?
– Я так стремилась к свободе и независимости, что часто поступала легкомысленно. Вышла замуж за первого встречного только потому, что он показался мне прямой противоположностью наших мужчин-женоненавистников. Но у мужа быстро обнаружились свои недостатки. Заслуженно или нет, но я на самом деле была примером для своих сестер. Но теперь, когда меня вынуждают выйти замуж за Хасана, все изменилось. И это больнее всего.
– Уверен, ты всегда будешь примером для них. – Нумар подсел ближе и внимательно посмотрел ей в глаза. – А теперь расскажи мне подробно, каким образом Хасан склонил тебя к этому браку. Только ничего не упусти.
Глубоко вздохнув, Дженан начала свой рассказ.
Нумар слушал, не сводя с нее глаз. Выражение его лица стало почти устрашающим, но он не проронил ни слова даже после того, как она остановилась. Дженан заволновалась. Что, если, узнав о величине долга Зафраны, он скажет, что ничем не сможет ей помочь, и извинится за то, что напрасно обнадеживал ее?
– Я знал о ваших долгах, – мрачно заметил Нумар. – Но понятия не имел, что все зашло настолько далеко.
– Если бы все было не так серьезно, отец никогда не попросил бы меня согласиться на этот брак.
– И все же, никто не имеет права принуждать тебя насильно к браку с нелюбимым человеком. Пусть твой отец сам жертвует собой.
– Он так и поступил бы, если бы это решило проблему.
– Мог найти другой выход, а не продавать тебя этому старому козлу.
– А как бы поступил ты?
– Тебе не следует этого знать.
Дженан ахнула. Этот человек был смертельно опасным, и убирать противников было для него не в новинку. Даже собственными руками.
– Мне нужна детальная информация о ваших долгах, чтобы нанести самый эффективный удар.
– Удар? – вскочила Дженан.
Его глаза превратились в две изумрудные льдинки.
– Чтобы освободить Зафрану из кандалов Сараи, не обойтись без крайних мер.
– Что ты имеешь в виду, говоря о крайних мерах?
– Ликвидирование корня проблемы.
– И как ты это сделаешь?
– Тебе не обязательно это знать.
– Обязательно. Это я попросила тебя вмешаться, но, если ты причинишь вред Хасану, я буду вынуждена забрать свою просьбу обратно.
– Ты так заботишься о нем?
– Нет, но я не хочу, чтобы он умер. Ради Сараи. Ради Наджиба. Ради мира.
Ей показалось, что в его глазах сверкнула молния при упоминании Наджиба.
– Мир всегда достигается посредством войны. А на поле боя не избежать больших потерь.
– Я не хочу заполучить свободу такой ценой.
– Ты думаешь, что я убью его, не так ли?
– Ты дал мне это понять.
– Действительно, можно легко устроить переход престола его наследнику, – криво усмехнулся Нумар. – Но, знаешь ли, я не собираюсь лишать его жизни. Я только лишу его Зафраны и большинства принадлежащих ему капиталов.
Дженан внимательно посмотрела на Нумара, пока не убедилась, что он говорит правду, и с облегчением рухнула обратно на диван.
– В какой-то момент мне показалось, что я только что подписала смертный приговор Хасану.