А Дженк — урод. И Эда понадеялась, что именно в этот момент ее бывший молодой человек подавился виноградиной. Или макарониной. Или просто слюной.
[Я и не сомневался. Кстати, где ты сегодня?]
[в цветочном. решила, что тете нужен выходной, а мне — цветочная медитация]
[В смысле, «я вдыхаю аромат цветов и чувствую себя в безопасности»?]
[в смысле секатор режет стебли, а я мысленно ломаю конечности]
[хотя твой вариант тоже рабочий]
В цветочном было прохладно. Казалось, что в воздухе висели капли воды от утренней поливки — свежесть вдохновляла и отрезвляла. Отправив ненависть к бывшим в максимально далекий ящик, Эда принялась за работу. Заказов было не очень много, но и те, хоть и объемные, довольно скучные в своем наполнении. Это радовало и огорчало одновременно — с одной стороны, никакого разбега фантазии, с другой же, рутинная работа вселяет уверенность. А иногда девушке этого очень не хватало, в ее-то положении…
Три часа и полдюжины розовых букетов спустя к магазину подъехала машина, отвлекая внимание Эды от седьмой композиции, над которой та собиралась начать работать. Из автомобиля выскочил молодой паренек в форме популярной в их районе курьерской службы, сверил адрес с бумагами на планшетке и бодро вошел в сад, поправляя свою кепку. Девушка с интересом выглянула из-за прилавка — кажется, сейчас будет что-то интересное.
— Доставка для Эды Йылдыз!
— Это я!
Расписавшись за получение, она получила коробку и помахала на прощание доставщику, пока тот уходил к машине. Посылка была довольно увесистой, и Эду разбирало любопытство, что это могло быть. Никаких опознавательных марок на упаковке, кроме наклейки курьерской службы, не было, и, уходя к прилавку, она принялась перебирать в голове все недавние покупки в интернете, про которые она могла забыть за делами (и самобичеванием из-за ссоры с Серканом).
Но в коробке был не набор новых столовых приборов, и не кисти, которые она заказывала месяца три назад и уже успела вернуть за них деньги. Эда закусила губу, пробегаясь пальцами по аккуратно сложенной материи. Ужасно красивый цвет, а фасон прямо кричал, что принадлежит не ей, а какой-то девице высшего общества. Но по документам все было чисто — ее имя, ее адрес, даже номер телефона ее. Значит ли это, что это какой-то внезапный подарок от кого-то из ее… папочек? Девушка внутренне поежилась — привыкнуть к этому термину было выше ее сил.
[Мне сообщили, что ты уже получила посылку. Угадали с размером?]
Сообщение от Серкана. Эда вздрогнула, набирая ответ. Хорошо, что смс пришла раньше, чем девушка решила написать кому-то из своих… знакомых. Было бы неловко. Крайне.
[еще не примеряла. с чего бы такая щедрость?]
[Мы пойдем кое-куда сегодня вечером. Там особый дресс-код.]
[наконец-то решил воспользоваться нашим знакомством по назначению?]
[?]
[проехали]
[куда мне приехать?]
[Тебя заберут.]
[нет так не пойдет]
Эда нахмурилась. Тетя и так скоро начнет что-то подозревать, ни к чему дорогим машинам разъезжать под окнами их дома.
[давай я вызову такси, скажи адрес]
[Давай я вызову такси. Будь готова к восьми.]
Брюнетка подумала, что эта, мягко говоря, просьба будет весь день ее подстегивать закончить работу побыстрее, чтобы больше было времени на подготовку. В какой-то момент работы над заказом в голове мелькнула ассоциация с Золушкой с той лишь разницей, что вместо злой мачехи и сводных сестер у Йылдыз были неоконченное высшее и выводок проблем, жить с которыми хоть и можно было, но хотелось бы обойтись без них.
Такси долго петляло по загруженному вечернему Стамбулу и устремилось на северное побережье Мраморного моря. В этой части города Эда никогда не была, поэтому по пути предполагала всякое. Но ошиблась по всем пунктам — конечной остановкой оказался оперный театр Сюрейя. Немного нетипичное для Турции здание в стиле ар-деко под вечер включало фонари на фасаде, от чего камень буквально начинал светиться ровным холодным светом будто стены сделаны из какого-то минерала. У входа словно пчелы роились люди в красивых (и очевидно дорогих) нарядах, от чего Эде стало немного не по себе. Но гордо подняв голову, девушка вышла из машины, пытаясь разглядеть в толпе своего спутника на сегодняшний вечер. Который, как оказалось, ждал ее внутри.
Судя по явно удивленному, удовлетворенному и восхищенному лицу Болата выглядела она шикарно. Кто бы мог подумать, что ей так пойдет глубокий синий? Она не считала его своим цветом, предпочитая больше натуральные оттенки, с детства окружавшие ее в саду. С виду простое, чуть ли не пляжное, но стильное и крайне откровенное. Оборки, собранные на шее, выгодно обрамляли грудь, открывая живот, от чего девушка чувствовала себя уязвимой, хуже, чем голой. Но под опекающим взглядом Серкана ей внезапно стало легче, и она уже с большей уверенностью шагнула в красно-золотой зал, обращая на себя внимания присутствующих. Вырез на юбке до середины бедра оголял стройные ноги в лодочках в тон, и подол порхал вокруг небольшим вихрем. «Только бы не споткнуться», — подумала Эда, приближаясь к своему спутнику.
— Прекрасно выглядишь, — поприветствовал ее мужчина, салютуя бокалом с шампанским и предлагая напиток.
— Спасибо, — скромно кивнув, ответила девушка и тут же отпустила шпильку: — У моего сопровождающего отменный вкус в женских нарядах.
Серкан покачал головой.
— Выбирала Лейла, моя ассистентка.
Эду передернуло. Она почувствовала себя глупо, как будто она буквально надеялась, чтобы платье было выбором Болата. «Вот еще!» — девушка надула губы.
— Ты любишь оперу? — спросил мужчина, поднимаясь с брюнеткой по лестнице.
— Никогда не была, а что?
Серкан как-то странно на нее покосился.
— Ты прожила в Италии семестр, с полным покрытием всех расходов, и даже не сходила в настоящую итальянскую оперу?!
Девушка поежилась.
— К несчастью, мой бывший не был большим поклонником изящных искусств.
— Ну, тогда, — задумчиво протянул мужчина, почесывая подбородок, — сегодня попробуем проработать этот пробел в твоем классическом образовании. Только вот…
На секунду Эде почудилось, что на лице Серкана мелькнуло что-то похожее на смущение? У него-то? Нет, вряд ли, Серкан Болат не умеет смущаться. Да еще и так, будто он совершил что-то совсем уж непристойное.
— Понимаешь, — осторожно начал он, — труппа, которая будет выступать в Сюрейя сегодня, редко бывает в Стамбуле — поэтому тут такой ажиотаж. И опера, с которой они приехали, ну…
— Не тяни уже кота за предмет его амбиций, умоляю, — закатила глаза Эда.
Мужчина фыркнул, скрывая усмешку.
— Это Травиата.
— И?
— История может тебя немного тронуть.
Эда промолчала, подбирая слова.
— Господин Серкан, — сладко протянула девушка его имя, явно наслаждаясь, — я очень тронута вашей заботой, однако… — она опустила взгляд, а затем подняла его, подмечая озадаченный вид собеседника. — Я не нежный цветочек и в состоянии перенести несколько часов, слушая про неприятности жизни парижской проститутки.
Стоит ли говорить, что именно после своего перформанса она проплакала как маленькая всю последнюю сцену и всю дорогу домой, размазывая слезы по дорогому костюму Болата?
***
Погожим летним днем, когда Эда ковырялась в небольшом саду при цветочном, Серкан Болат решил почтить сей скромный уголок своим присутствием. Причем без какого-либо предупреждения, поэтому был несколько обескуражен и сбит столку внезапно выскочившей фигурой сегодняшней хозяйки магазина, которая внезапно выгнулась в спине, разминаясь после долго сидения под кустом, где она пропалывала сорняки.