Далтон выругался самыми грязными словами, какие только знал.
– Последи за своим языком! – прошипел Саймон.
– Я буду говорить все, что хочу, и точка. Отцепись от меня!
Джек заехал Саймону локтем в плоский живот, однако щеголь только крякнул, но Далтона не отпустил.
Ева пристально посмотрела Джеку в глаза и произнесла:
– Кажется, мистер Далтон уловил логику. Он решил нас не покидать. Не так ли, мистер Далтон?
Джек одарил ее мрачным взглядом.
– Я остаюсь. Пока.
– Очень любезно с вашей стороны.
Леди Уоррик кивнула, и Саймон наконец отпустил Джека, хотя, судя по выражению лица блондина, ему не хотелось этого делать. Ева быстро заперла все замки и с глухим стуком задвинула засов. «Эти ребята из «Немезиды» дурака не валяют, во всяком случае, когда дело касается безопасности их задниц», – подумал Джек.
– Считайте это место убежищем, где вы прячетесь от враждебного мира, – сказала Ева.
Джек прошелся по гостиной, с мрачным удовлетворением отмечая про себя, что при каждом его шаге посуда и всякие безделушки дребезжали, как кости.
– Вот только вы, ребята, точно такие же враждебные, как любая банда головорезов.
– Есть некоторые глотки, которые просто необходимо перерезать, – ответила Ева, снова поворачиваясь к нему. – Выражаясь метафорически. И вы будете тем лезвием, которое перережет горло Рокли.
– Метафорически, – язвительно заметил Джек. – По той причине, что вы так не работаете.
– «Немезида» не убивает, – сказал Лазарус. – Во всяком случае, мы не совершаем хладнокровных убийств.
– Черт, звучит так красиво, что мне, наверное, стоит сделать такую татуировку на груди! – взорвался Джек.
Лазарус подошел к нему и закатал рукав рубашки, открывая сильные загорелые руки с порослью серебристых волосков. На предплечье красовались татуировки. И хотя за десятки лет они поблекли и слегка расплылись, Далтон рассмотрел, что это расположенные один за другим семь ножей.
– Это за тех, кто погиб в Лакхнау, – проворчал Лазарус. – За моих друзей. За время той осады я убил бог знает сколько мятежников. Получил за мои старания Крест Виктории, но это не имеет значения. Слишком много крови пролилось, океаны крови, и проливал их я. Но мы, – он выразительно посмотрел поочередно на каждого из членов «Немезиды», включая Харриет и Еву, – оставили все это позади.
– Солдат я уважаю как никого другого, – сказал Джек. – Они идут на войну, зная, что им предстоит убивать. Знают они и то, что могут умереть. Но Эдит никогда не знала, что получит нож в живот. Нож Рокли. Лазарус, вы видели и знаете, как долго умирает человек с дырой в животе. У нее было много времени, чтобы мучиться и бояться.
Джек говорил, и его слова жгли, как кислота. Разум Далтона переполняли образы Эдит, лежащей на полу в борделе в луже крови. Лужа все увеличивалась, а он совсем ничего, ни черта не мог сделать, чтобы помочь сестре.
– Так что не надо рассказывать, будто то, что делали вы, и то, что должен сделать я, – одно и то же, – пророкотал Джек. – Потому что это не одно и то же.
Повисло тягостное молчание. Наконец Ева тихо сказала:
– Как только человек умер, его страдания закончились. Но если он разорен, это может длиться всю жизнь.
Джек уставился на нее, почти забыв обо всех остальных в этой захудалой маленькой гостиной.
– Только представьте себе: ваш единственный на свете родственник лежит у ваших ног и умирает слишком медленно, чтобы эту смерть можно было считать легкой, но слишком быстро, чтобы можно было успеть позвать врача. Представьте это. – Он ткнул в леди Уоррик пальцем. – А потом скажите мне, что вас удовлетворит разорение убийцы.
Щеки Евы побледнели, она сжала губы так, что они превратились в тонкую линию. Наконец она заговорила:
– Мы не убийцы. И до тех пор, пока вы нам нужны, вы тоже не убийца.
Выпалить ответ Джек не успел – Ева подняла руку в предупреждающем жесте.
– Что точно относится ко всем нам – что мы очень устали. Пора спать, а эту дискуссию мы можем продолжить утром.
– Рокли нужен мне мертвым, а вы заявляете, что я не могу его убить, – сказал Джек. – Я лишу его жизни, как только у меня будет шанс это сделать. И конец дискуссии. – Он приблизился к Еве, нарочно пытаясь ее запугать, но когда оказался рядом с ней, его вдруг странным образом заинтриговали нежные пряди золотистых волос, выбившиеся из ее прически.