– Это должно быть лучше, чем Данмур, – сказала леди Уоррик.
Джек не хотел, чтобы она подумала, что он ей хоть немного благодарен, поэтому просто пожал плечами.
– Сойдет. Это ведь мое временное жилье?
– Как только Рокли будет наказан и мы получим для пострадавшей девушки компенсацию, вы сможете залечь в любой канаве, в какой только пожелаете.
При упоминании о Рокли Джек нахмурился.
– Я не спал в канаве с самого детства, да и тогда это продлилось недолго. Когда тебя кусают крысы, ты довольно скоро осознаешь, что лучше поискать другое место.
На лицо Евы набежала тень озабоченности, краткая, как милосердие.
– В Лондоне у тысяч людей такая же история.
– Но не у вас.
Он внимательно оглядел ее всю – от макушки с немного спутавшимися светлыми локонами до подола платья. В самом низу по краю юбки шла грязная полоса – напоминание о их ночной пробежке через пустошь, но сама одежда была хорошего качества. Платья и нижние юбки «секонд-хенд» – не для леди Уоррик. А белье на ней наверняка белоснежное… Воображение Джека нарисовало Еву в нижней рубашке, корсете и панталонах. Картинка выглядела такой отчетливой, будто он ее сфотографировал. И это было чертовски привлекательное зрелище.
– Не у меня, – сказала Ева с приятной хрипотцой в голосе. – Уже поздно, у меня от усталости в глазах двоится. Обсудим нашу стратегию завтра утром. – Где-то в доме часы пробили три. – Вернее, сегодня утром, позже, – уточнила она.
Пусть соблазнитель из него и никудышный, все же не помешает держать ее в таком же взведенном состоянии, в каком находится он сам.
– В какой комнате спите вы? Вдруг мне приснится кошмарный сон, и меня надо будет утешить.
– Мне почему-то кажется, что это кошмары вас испугаются, а не наоборот. И вы будете выглядеть весьма нелепо, разгуливая по улицам Бромптона в ночной рубашке.
Джек скрестил руки на груди.
– Прежде чем я попал за решетку, спал нагишом, так что буду бегать по Бромптону с болтающимся до колен инструментом.
Ева издала короткий грудной смешок.
– Мистер Далтон, я видела ваш инструмент, так что не пытайтесь представить себя в таком лестном свете.
– Ну хорошо, он будет болтаться на уровне бедер. – Но Джек помнил, как она смотрела на него в экипаже, когда они ехали через пустошь. – Но мы же в Клеркенуэлле, а не в Бромптоне.
– Я вижу, за время заточения вы не забыли географию Лондона.
– Значит, вы живете не здесь.
Она приподняла брови.
– Господи, конечно, нет. А вы это себе так представляли? Что все сыщики «Немезиды» живут под одной крышей?
Ему не понравилось, каким тоном она это сказала: как если бы он был сопливым мальчишкой, который ни черта не смыслит в жизни.
– Воровские шайки сплошь и рядом так и живут.
– У воров нет другой личности, которую нужно оберегать.
– А у вас есть. Личность, которая живет в Бромптоне.
Джек попытался представить, какая она, другая Ева, насколько она отличается от той, которая помогает заключенным бежать из тюрьмы, а потом шантажом заставляет их с ней сотрудничать.
– У каждого из нас есть в другом месте дом и жизнь. И работа. Это и позволяет нам финансировать «Немезиду».
Ловко она ответила на вопрос, ничего не рассказав о себе.
– Мне искренне жаль, что мы не будем спать под одной крышей, – сказал Джек.
И это было правдой. Из всех членов команды «Немезиды» только с Евой ему нравилось разговаривать, и он с нетерпением ждал, когда в ее глазах цвета шерри снова промелькнут искорки лукавого юмора.
– А мне не жаль, поскольку я уверена, что вы храпите. – Помолчав, леди Уоррик добавила: – Но бегать по этой квартире вам тоже не придется. Лазарус будет жить здесь все время, пока вы наш…
– Узник, – подсказал Джек.
Ева возразила:
– Гость.
– Пешка.
– Временный сотрудник.
Джек рассмеялся, взрыв собственного смеха застал его врасплох.
– А вы отлично умеете играть словами. У вас получаются такие ловкие и аккуратные фразы, как эти штучки, которые моряки вырезают из бивней.
– Скримшоу, – подсказала Ева. – Мне нравится это сравнение. Может быть, Далтон, у вас вдобавок ко всему есть и поэтический дар.
– Вот мое перо. – Он поднял кулак. – Я пользуюсь им, чтобы писать сонеты на рожах разных типов. Это единственная поэзия, которую я знаю. Можете описывать меня как хотите, но мы оба знаем, что «Немезида» схватила меня за яйца.