Трудно жить простому люду! Бэдди ведь и сама хлебнула немало горя, пока Тэнг не взял ее в жены! Надо узнать, в чем особо нуждается семья Лолли – и помочь им, если потребуется...
XVIII.
Брат настоял, чтобы сестричка ехала в личной карете. Ему для Эжжи – ничего не жалко!
Дамы, разумеется, могут скакать верхом на малые расстояния, но путь-то – весьма далек!..
У Эжжи болели внутренности: будто камней наглоталась, а теперь они сдвигаются и пережимают плоть! Девушка охотно согласилась отказаться от прогулки на Анте.
Втайне Эжжи дивилась: как это вчера, когда ей было еще хуже, она довольно легко добралась на коне до дома?! Видимо, злость придавала сил!
А сейчас злости не было. Эжжи заранее предвидела разочарование Торса, когда он узнает, что она уехала.
Просить родню не выдавать Гривну место, куда Эжжи едет, было бы бессмыслицей. Он ведь подкупит всю округу, но выспросит – и узнает верный путь!
Оставалось надеяться, что Торс некоторое время подождет возвращения Эжжи. А когда ринется ее искать – она уже поменяет прибежище у графини на какое-нибудь другое местечко, где можно спрятаться от ярма брака...
Карета – готова. Вещи – уложены.
Ларец с драгоценностями, обернутый запасным плащом, Эжжи незаметно пронесла мимо встревоженной матери.
– Да и нужна ли тебе та графинька, доченька? – причитала Гэлли. – Осталась бы! Арфа-то без тебя усохнет от безмолвия!
– Нечего дурить, мать! Поезжай, Эжжи! С Богом! – веско молвил отец. – Мать не понимает, какая честь выпала – у самой графини гостить! Так и жених повыше да почище сыщется! Не то, что твой вертопрах Торс!
– Он – не мой, – мягко пояснила Эжжи. – Не нужен мне вовсе.
– Вот и отлично, сестричка! – бодро подхватил брат. – Пожалуй, ты там подольше погости, чтобы Гривн дорожку к нам подзабыл! А то ведь и отказать ему – нельзя, а и принимать – постыло!..
Обняв и поцеловав всех, даже внезапно всплакнувшую Бэдди, Эжжи устроилась в карете средь мягоньких подушечек.
Охрана – два дюжих мужика на конях, – последовала за каретой, запряженной двумя лошадьми.
Кучер-старик хрипло затянул дорожную песенку.
Эжжи не возразила. Пусть поет старый простак о юной прекрасной деве, ждущей рыцаря. А она, Эжжи, спешит на волю!
Серо-белый друг девушки обиженно заржал, идя невольником на поводу у охранника рядом с немолодой – и неинтересной Анту! – лошадью того.
Эжжи выглянула из окошечка. Почмокала нежно. И ласково посоветовала:
– Потерпи, Ант! Мы же с тобой – вместе! Будь послушным! Мы скоро станем свободными!..
Дорога, блестя лужицами на выбравшемся из-за туч солнышке, манила Эжжи неизвестностью будущего...
Главы XIX – XXI. – Сладкая воля – Е. А. Цибер
XIX.
Эжжи не была пустышкой.
Летя вперед на коне, девушка, конечно, обычно ни о чем не думала – кроме ветра и вечности. Но в остальное время у Эжжи всегда находилось, о чем поразмыслить.
Героиня нашей истории обладала редким для людей качеством – она никогда не скучала в одиночестве. Точнее, одиночества для Эжжи – просто не существовало.
Действительно, весьма образованная по нашим временам, которые потомки назовут, вероятно, мрачноватыми и сомнительными, наша Эжжи умеет беседовать с гениями прошлого.
Стоит только девушке призвать к себе некогда живших на земле Мечтателей Слова, как те являются бесплотными образами – и наполняют разум юной девы бесчисленными историями о минувшем и рассуждениями о будущем.
А еще красотка умеет хранить внутри себя музыку. Девушка подобна музыкальной шкатулке. Но, в отличие от той, память Эжжи не дребезжит одною и тою же мелодией, а выпускает на волю сотни разнообразных.
Что с того, что и книги, хранимые в замшевых мешочках, и арфа, скрытая под суконным чехлом остались в отцовском доме?! Вдали – лишь носители и возродители бессмертия.
А само бессмертие – вот оно, внутри Эжжи, мерно покачивающейся на бархатных подушках внутри кареты, влекомой вперед меланхоличными серыми тяжеловозами.
Пусть, губя гармонию жизни, подглуховатый кучер хрипит песенку, а охранники переругиваются меж собою, ссорясь из-за какой-то сельской бабенки!
Пусть наползают черные тучи и обещают скорую бурю, которая обнажит леса раньше времени – стряхнет с них увядание, вовсе не жаждущее пасть ниц пред суровостью законов природы!
Пусть даже весь бренный мир, шумящий птицами, испуганными резким северным ветром, норовит погрузиться в хаос!..