Впрочем, в последние секунды жизни Сарк Мэлт, действительно, был романтическим героем. Он думал только о спасении милой сердцу девы.
Сарк Мэлт всегда верил, что настоящему мужчине стоит родиться уже ради того, чтобы отдать свою грешную жизнь за истинную любовь. Даже, если рыцарь спал со своей любимой – лишь в мечтах!
Банкир-романтик честно заслужил горькие слезы, хлынувшие из глаз Эжжи. Он сделал всё, что мог. Он отдал жизнь – ради того, чтобы обожаемая дева могла бежать от преступников.
А ведь банкир всегда сумел бы договориться о крупном выкупе – и спасти себя. Но он, как человек разумный, понимал: такую яркую девушку, как Эжжи, не удастся спасти из лап мужичья в целости и сохранности. Даже за очень большие деньги – не удастся!
Порочность натуры большинства мужчин была известна бедняге Мэлту по собственному опыту, независимо от того, насколько страстно душа банкира стремилась к идеалам рыцарства...
Карета оказалась цела. Вещи Эжжи и покойного дельца – нетронуты.
– Похоже, банду спугнули! – предположил один из стражников.
Вскоре разведка нашла трупы кучера Боббера и двух охранников Эжжи.
А все лошади, принадлежащие семье Тари, обнаружились в осиннике – живыми и беспечальными.
А господин Лайм – живой ли, мертвый ли? – как сквозь землю провалился!..
– Кто же вас спас, барышня? – спросили важные лица нашу красотку часом позже, когда в Управлении Защиты графства Тинж составлялся акт о нападении на путницу из Но-Тау.
Эжжи открыла было рот. И вдруг опомнилась. И плотно сжала губы.
Логически мысля, если спасатель скрылся от похвал – у него есть на то весомые причины.
– Итак?.. Кого же вы видели, барышня, когда раздался выстрел, спасший вас от насилия? – мягко надавил на свидетельницу чиновник. – Возможно, это был кто-то из той же банды. Кто-то, подловивший удобный случай удалить главаря, дабы занять его место... Итак, опишите же вашего заступника!..
– Я никого не видела, сударь! – с полной искренностью отозвалась девушка. – Мне крикнули: «Прочь!» И я живо ускакала на Анте. В страшный момент, знаете ли, некогда выяснять детали...
XXXII.
Я – Хасси-Рэй. Я – Песня ветра, грезы, грозы, сна и дыханья.
Я лечу сквозь время – и слушаю мысли мира...
Пусть Эжжи неспешно скачет на милом Анте – вперед, по сельской дороге...
Пусть сгущаются серые тучки, закрывая бледное солнце...
Мне хочется слышать сердце спасителя нашей Эжжи!
Где же оно, это сердце? Я лечу, я ищу: о, где же?!
Крылата, незрима, воздушна – я обгоняю Анта.
Ровно на час мерной скачки.
И на тысячи капелек знанья хлынувшего дождя...
XXXIII.
Особняк господина Лайма – совсем, казалось бы, близко. Часа четыре пути.
А доехать не удалось...
Даже храбрейший герой, если он – из плоти и крови, не всегда управляет собою.
Обессилев от кровопотери, господин Лайм валится с Мэржи – менее, чем через четверть часа после схватки в лесу. Спадает на руки к прытким мужланам в простецкой одежде.
Рыцарь весьма упрям. Он поставил целью – добраться до собственного дома и лишь там предать свою бренную плоть в руки врача.
Личный врач – вот, кому доверяет рыцарь-спаситель. Ему, и только ему. Старикану Парку, вырастившему достойного мужчину из вздорного мальчугана, оставшегося сиротой в двенадцать лет.
Правда, Парк уверяет, что вздорность упрямо застряла в характере славного Лайма.
Но, что же поделать, если мир полон людского зла – и нет на то зло иной управы, кроме пистолета да меча?!
Раззадорить Лайма нетрудно. Хотя рыцарь старается избегать ссор, волей-неволей он в них влипает.
А уж, ежели кто обидел женщину, – берегись! Господин Лайм не даст в обиду ни старую, ни молодую, ни плебейку, ни госпожу!..
Ох, как жарок был утренний бой!
Подлецы окружили Лайма. Хорошо еще, что не подстрелили Мэржи! Видимо, им понравился вороной. Негодяи были уверены, что справятся с защитником девицы и так, запросто прирезав его.
Ринулись те идиоты на Лайма – все разом! Три лошади, три всадника, три меча!
И как это дурням прежде-то удавалось не погибнуть в схватках?!
Теснота в бою – опасна не только тому, кого окружили злодеи!..
Господин Лайм улыбается...