– Обмолвилась, – шепчет графиня-сирота наконец. – Впрочем... У нас – да, у нас! – вдруг восклицает Мадли почти с вызовом. – В поместье живут люди, которые меня любят! Что с того, что они – плебеи? У каждого – своя судьба, кем родиться! Но нас, живых душ, тут много!..
– Извини меня, милая! – молит Эжжи.
– Ну, что ты, дорогая моя! – в голосе Мадли воцаряются мягкость и дружелюбие. – Людям никогда не понять друг друга до конца – так уж странно устроен мир...
XLVII.
Воротясь в особняк, подруги обнаружили, что их ждут посыльные – огромные неповоротливые мужики. Господа повелели тем передать приглашения лично в руки графини – вот, чего Мадли достигла, едва лишь прервав траурное одиночество! Знатные соседи уже боятся, что графиня не заметит маленького послания без большого посыльного!
– Накормить и одарить! – приказала графиня Лейке, махнув белой ручкой в сторону посыльных.
– Покормить получше! А то – отощают, право! – съерничала Эжжи, подмигнув служанке.
Одно из приглашений зазывало девушек явиться в дом к семейству Ротн нынче же, к восьми часам. Мадли упросила подругу поехать в карете, как пристало благородным девам, отменив вечернее катание на Анте.
Эжжи неохотно согласилась, предвидя, что ей с графиней начнут навязывать женихов, срочно нуждающихся в богатых невестах.
Впрочем, интересно узнать: многие ли еще самодовольные господа готовы породниться с девушкой, чья мать в юности собственноручно доила коров?..
Красотка усмехнулась: люди не виноваты, что крупные монеты блестят слишком уж заманчиво!..
Увы! В гостях подруг разом охватила скука смертная.
Пожилые супруги, еще вчера охотно танцевавшие и выпивавшие в особняке Мадли Хаш, сегодня строили из себя меланхоличных зануд. Вероятно, по привычке пытаясь внушить почтение своим сыновьям.
А три сына – один неказистие другого! – молча обгладывали кости индюшек. И по-волчьи настороженно неотрывно наблюдали за Эжжи, явно избегая взглядов Мадли...
– Безобразие! Самое настоящее безобразие! – хмурилась красотка на обратном пути. – Родители строили из себя святош! Сынки – полоумных!.. А уж рожи-то! И эти-то рожи еще и посмели игнорировать тебя, милая Мадли!.. Стыд им всем! И позор!..
А Мадли лишь улыбалась, полулежа на красной бархатной подушечке. Девушка предпочитала кататься в карете, а не на лошади. Потому что при рождении Мадли повитуха предсказала: девица Хаш будет спасена суженым ей Небом. Будет спасена в тот миг, когда девушке будет грозить гибель в карете. В карете!
Понятно, что графиня не помнила повитухи. Ведь та давным-давно померла. Но Лейка не раз напоминала молочной дочке, чтобы та почаще сидела в карете, а не на коне – дай Бог, суженый и объявится!
– Разве ты не обижена? Позвали графиню в гости, а сами вести себя не умеют! – продолжала ворчать Эжжи. – Какая разница, за кем они охотятся! Надо уметь скрывать сомнительные намерения за внешней благопристойностью, раз уж дворянами записаны!..
Но Мадли притворно зевала.
Бормотала туманно:
– Людям надо прощать их суетность, Эжжи!.. Ох, простим всем их странности!..
И блаженно жмурилась, мечтая о том прекрасном дне, когда какой-нибудь не очень красивый, но вполне порядочный юноша остановит рехнувшихся лошадей, откроет дверку кареты и внезапно влюбится в добрую улыбку некрасивой графини...
XLVIII.
О, то была страшная ночь!
Не потому, что Эжжи так уж сильно боялась смерти.
Девушка умышленно преувеличивала свой страх перед алхимиком, возжелавшим, как она считала, превратить ее, невинную лапочку, в проклятую ведьму.
Проще сказать человеку, что ты боишься закона, чем признаться, что боишься его самого. Полным чистосердечием недолго и оскорбить! А ссориться с алхимиками – дело зело опасное!..
И не потому вышла эта ночь ужасной, что Эжжи пришлось смириться со знанием: дар в ней – существует, избежать его фокусов – невозможно!
Мало ли, к чему красотке приходилось привыкать и прежде, найдя в себе что-то новое! То она обнаруживала, что менее добродушна, чем была годом ранее. То вдруг выясняла, что не умеет по-настоящему любить. То ее предавало тело, молящее о том, чего вовсе не желал разум...
Ночь была ужасна кошмаром злого повтора. Но выяснилось это не сразу...
Перед сном Эжжи пошла в конюшню. И обнаружила там сразу две надутые обиженные морды.