От дома Софьи Ильиничны я иду к своему. Сюда я когда-то въезжала шальной от счастья, забывшей про все на свете. Скорее, скорее, скорее, ведь завтра гости, ведь Темке три года… Я стою, прислонившись к стене. Смотрю в окна четвертого этажа. Пятое от угла кухня, потом Темкина комната, потом наша. Из двух десятков гостей, веселившихся тогда в этой квартире, живы и не покинули нашего города — трое.
С усилием отвожу взгляд от окон, перехожу через улицу, вхожу в дом.
А все так просто
В то лето, когда родился Артем, на даче жили в Зеленогорске. Трехкомнатную квартиру сняли внизу (чтобы не мучиться с коляской), приобрели стиральную машину (вообще-то это, конечно, лишний предмет, но когда появляется новорожденный — она просто необходима), ввезли два холодильника: большой и маленький.
С утра тетя Агнесса уходила с Артемом гулять на просеку — неторопливо прохаживаясь между высокими елями, иногда перебрасывалась двумя-тремя репликами с приятным седовласым дедушкой, ежедневно прогуливавшим здесь же свою годовалую внучку. Мама в эти часы стирала, прибирала квартиру и приносила обеды из железнодорожного ресторана, а Лиза занималась. После рождения Артема она была в академке, но так как прошлый год (беременность) и позапрошлый (роман, замужество) в значительной степени для занятий пропали, теперь нужно было наверстывать. Во всяком случае, так решили мама, тетя Агнесса и Ба. Логика в их решении ощущалась, и Лиза особенно не возражала.
Положив слева книгу, а справа тетрадь, она конспектировала жизнеописание восточного философа, о котором ей предстояло написать диссертацию. Повествование, рассказывающее о событиях столетней давности, впору было сравнить с приключенческой повестью. Детство и юность философ провел в экзотических декорациях островной родины, затем дважды пересекал океан и на старости лет очень забавно описал разные казусы, возникавшие при общении его соотечественников с чужой и непонятной им цивилизацией. Например, шок при виде носового платка. Философу и его спутникам приходилось призывать на помощь все свое воспитание, чтобы, не моргнув глазом, наблюдать за действиями людей, почитающих себя образованными и просвещенными, но раз за разом сморкающимися в одну и ту же тряпочку.
После обеда отдыхали. Когда Артем подавал голос, шли всей компанией гулять: в лес (по дорожкам) или к заливу. Есть несколько фотографий этих прогулок, сделанных приезжавшими гостями. Мама вела гостям строгий учет, и в августе оказалось, что их было двадцать восемь, трое — с ночевками. На фотографиях группа вокруг Артема выглядит очень мило. И тетя Агнесса (которой исполнилось пятьдесят шесть), и мама были в то лето подтянуты и моложавы. Лиза смотрелась хуже. Она была крупноватой и всегда очень стеснялась этого. Но сейчас, возле коляски, окруженная всеобщими улыбками, одобрением и похвалами, цепенела и ежилась все-таки меньше, чем когда-либо прежде.
Артем же радовал безоговорочно. Он был не криклив, отлично набирал вес, в начале лета хорошо держал голову, а в конце — ползал и сидел. Знакомые, приезжавшие с окрестных дач и из города, привозили ему разноцветные — пластмассовые, резиновые, деревянные и металлические — игрушки, а также развивающие игры: например, кубики с азбукой, лото и конструкторы. «Очаровательно, но немножко на вырост», — смеялась тетя Агнесса, глядя на викторину «Герои древности и их подвиги». «Ах, не скажите! Ребенок многое воспринимает бессознательно», — отвечал Аристарх Казимирович, и дальше шла лекция, доставлявшая всем несомненное удовольствие.
«Ах!» слышалось то и дело. Такого веселого лета было просто и не упомнить. Взрослые самозабвенно складывали картинки, стреляли в цель, строили башни и обсуждали достоинства автомобильчиков — немецких и наших. «Мужчины, конечно, беседуют о машинах! Мужчины всегда найдут повод поговорить о машинах. Но хватит, пора обедать, к столу!» Дамы вполголоса спрашивали у Лизы, хватает ли молока. «Да, и с избытком». Весы стояли на почетном месте. До и после кормления Артема взвешивали. Гордая собой Лиза еще застегивала в спальне блузку, а блестяще прошедший контрольную процедуру новый Гвидон уже был надежно устроен среди диванных подушек, и все оживленно готовились к чаю, раскладывая на блюде пирожные из «Севера» и обсуждая маршруты прогулок. В сторону Щучьего озера? Нет, к «финской» даче.