— Нет ничего зазорного в таком пунктике.
— Я показала Агнес фотографию на обложке, и ее как громом поразило, потому что вы так похожи на моего отца. Собственно, поэтому-то я и приехала, потому что Агнес его очень хорошо знала. И я бы не оказалась в таком совершенно дурацком положении, если бы не украли мой кошелек. До тех пор все шло хорошо. Я успела на все пересадки, и не моя вина, что мой багаж отправили в Мадрид.
— Вы раньше не путешествовали одна? — Его голос звучал недоверчиво.
— О да, много раз. Но только в поездах до школы и еще кое-куда. — Что-то в его голосе заставило ее быть откровенной до конца. — И потом, меня всегда кто-нибудь встречал… — Она пожала плечами. — Ну, понимаете.
— Нет, не понимаю, но я вам верю.
Она начала есть суп.
— Если мой отец и вправду ваш троюродный брат, значит, мы родственники.
— Троюродный брат — дальний родственник.
— Звучит ужасно по-старинному, правда? И как- то по-королевски. Вы когда-нибудь встречались с моим отцом?
— Нет, я не знал его лично. — Он нахмурился. — Как, вы сказали, вас зовут?
— Селина.
— Селина. Ну вот, если бы мне понадобилось доказательство, что вы не моя дочь, так вот оно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я бы никогда не наградил девушку подобным именем.
— А как бы вы ее назвали?
— Мужчина редко представляет себе дочерей. Он думает только о сыне. Может, Джордж Дайер-младший. — Он поднял стакан за мифического сына, осушил его и поставил. — Ну, давайте ешьте суп, и пошли отыщем таксиста.
Пока он ставил суповую миску и стаканы в раковину и кормил голодную Перл, Селина вымыла руки и лицо, причесалась, натянула чулки и надела туфли. Когда она вышла из ванной, он опять находился на террасе, сдвинув кепку на затылок и наблюдая в бинокль за бухтой. Селина подошла и встала рядом.
— Которая ваша яхта?
— Вон та.
— Как она называется?
— «Эклипс».
— Она кажется слишком большой, чтобы ею управлять в одиночку.
— Да. Обычно у меня команда. — Он добавил: — Я немного раздражаюсь, когда погода портится. Море обрушивается на мыс адскими волнами, и часто яхту срывает с якоря.
— Но сейчас она, конечно, в безопасности.
— Слишком уж далеко простираются рифы на глубине, чтобы быть спокойным.
Она взглянула на небо. Его затянули свинцовые тучи.
— Будет еще один шторм?
— Да, ветер изменился. Прогноз был отвратительный. — Он опустил бинокль и посмотрел на нее. — Вы вчера попали в грозу?
— Она преследовала нас над Пиренеями. Мы с трудом приземлились в Барселоне.
Он сказал:
— Я не против шторма в море, но гроза в воздухе пугает меня до смерти. Вы готовы?
— Да.
— Мы поедем на машине.
Они вернулись в дом, и он положил бинокль на стол, а Селина собрала сумку и молча простилась с «Каза Барко». Она так много думала о приезде сюда, а теперь, спустя лишь несколько часов, она снова покидала его. Навсегда. Она взяла пальто.
— А это что за черт? — спросил он.
— Мое пальто. В Лондоне холодно.
— Знаете, я уже забыл. Давайте, я понесу его. — Он перебросил его через плечо и добавил: — Один плюс в утере багажа — по крайней мере, путешествуешь налегке.
Они вышли из дома, и Селина не могла понять, в шутку ли он говорил о машине или нет. Машина выглядела так, как будто ее разукрасили для студенческих шествий, и ее так и подмывало спросить, уж не покрасил ли он колеса желтой краской сам, но не рискнула. Они забрались в машину, и Джордж водрузил пальто Селине на колени, затем завел мотор, повернул ручку передачи и развернул машину, дергая ее взад и вперед так, что волосы дыбом вставали. Авария казалась неминуемой. Один раз они чуть не протаранили стену дома. Потом колеса машины закачались на краю крутых ступеней. Селина закрыла глаза. Когда же они наконец рванули вперед и вверх по склону, им в нос ударил мощный запах выхлопных газов, а откуда-то из-под ее ног донесся зловещий клацающий звук. Сиденья проваливались и были все в дырах, а пол, давным-давно потерявший покрытие, больше всего напоминал дно мусорного ящика. Ради Джорджа Селина надеялась, что его яхта более пригодна для плавания.
Но несмотря на все это, было как-то очень приятно ехать по Кала-Фуэрте в машине Джорджа. Все дети визжали от смеха, махали руками и выкрикивали радостные приветствия. Все женщины, сидящие в садах или сплетничающие у дверей, с улыбкой оборачивались и посылали им вслед приветствия. Все мужчины, сидящие за столиками возле кафе, шедшие домой с работы, останавливались, пропуская их и выкрикивая любезности по-испански, которые Селина не понимала, зато Джордж Дайер прекрасно понимал.
— Что они говорят?
— Они хотят знать, где я нашел свою новую сеньориту.
— И это все?
— А разве недостаточно?
Они с шумом подкатили к «Отелю Кала-Фуэрте» и затормозили так резко, что из-под колес вылетело облако белой пыли, которая осела на столах, попала в бокалы клиентов, сидевших на террасе у Рудольфо, наслаждаясь первым аперитивом вечера. Слышно было, как англичанин сказал: «Чертовски нахально», но Джордж Дайер проигнорировал его, вылез из машины, не открывая дверцы, поднялся по ступеням террасы и прошел за штору, а Селина шла за его спиной, к — Рудольфо!
Рудольфо находился за стойкой бара. Он сказал по-испански:
— И нечего кричать.
— Рудольфо, где таксист?
Рудольфо не улыбался. Он наполнил бокалы, стоявшие на подносе, и ответил:
— Таксист уехал.
— Уехал? А разве он не хотел получить деньги?
— Да, хотел. Шестьсот песет.
— А кто же ему заплатил?
— Я, — сказал Рудольфо. — И я хочу поговорить с тобой. Подожди, я сейчас обслужу клиентов.
Он вышел из-за стойки бара, молча прошел мимо них, прошел за штору и исчез на террасе. Селина уставилась на Джорджа:
— Он сердится?
— В качестве предположения я бы сказал, что он чем-то раздражен.
— Где Тони?
— Уехал. Рудольфо ему заплатил.
Ей потребовалась секунда или больше, чтобы переварить полученное сообщение.
— Но, если он уехал… как же я вернусь в Сан-Антонио?
— А Бог его знает.
— Вам придется отвезти меня.
— Сегодня вечером я больше не собираюсь ехать в Сан-Антонио, а если бы даже и поехал, все равно мы не можем купить вам билет.
Селина прикусила губу. Она сказала:
— Рудольфо вначале казался таким милым.
— Как и у всех нас, у него противоречивый характер.
Вернулся Рудольфо, штора за ним опустилась, он поставил пустой поднос и повернулся к Джорджу.
Он высказывался по-испански, что, возможно, и было лучше, ибо те слова, которые он употреблял, не предназначались для деликатно воспитанной молодой английской сеньориты. Джордж бурно защищался. По мере того как их голоса становились все громче, Селина, не в силах игнорировать тот факт, что большая часть их высказываний касалась ее, пыталась вставить: «О, пожалуйста, скажите мне, о чем вы говорите» или «Не могли бы вы иногда говорить по-английски, чтобы я могла понять?» — но ни один из них не обращал на нее ни малейшего внимания.
Наконец их спор был нарушен прибывшим толстым немцем, который хотел пива, и пока Рудольфо ушел за стойку, чтобы обслужить его, Селина воспользовалась возможностью, ухватила Джорджа за рукав и спросила:
— Что произошло? Скажите мне, что произошло!
— Рудольфо раздражен, потому что вы сказали, что будете ждать в «Каза Барко», и он подумал, что таксист будет ждать вместе с вами. Ему не нравится, когда праздношатающиеся таксисты сидят у него в баре, напиваясь, а этот ему особенно не понравился.