— И поэтому ты разревелась?
Плезанс улыбнулась, обняла мужа и прижалась щекой к его крепкой груди.
— Не пытайся это понять, Тирлох. Я и сама не понимаю, что на меня нашло.
Он поцеловал ее в макушку.
— Я рад, что не одинок в своей растерянности. — Он улыбнулся, услышав ее тихий смех. — Ах, малышка, я люблю тебя, даже когда ты ведешь себя как сумасшедшая. Я все еще сомневаюсь, что мне нравится это чувство. Оно часто заставляет меня совершать глупости. Но я знаю, что буду любить тебя до конца своих дней. Ты навеки завладела моим сердцем, Плезанс.
— Я хочу всегда быть здесь, с тобой. Этот дом для меня — самое лучшее место на свете, а ты самый лучший мужчина. — Она вздохнула от удовольствия, когда он крепче сжал ее в объятиях. — Осталась одна последняя загадка, которую мне нужно разгадать.
Тирлох уложил ее на медвежью шкуру.
— Какая же? — спросил он, медленно расстегивая ее ночную рубашку.
— Конечно, это не мое дело и ты вправе не отвечать, но меня интересуют… те письма, которые писала тебе Летиция…
— Твоя сестрица умеет сочинять весьма вольные послания.
— Насколько они оправданны? Я имею в виду, ты и Летиция…
— Были ли мы любовниками? Нет. Я серьезно подумывал над этим, потому что был очень зол на тебя, но между нами ничего не было. Я не хотел ее. — Он усмехнулся, когда она облегченно выдохнула, и поцеловал в кончик носа. — Ты уже завладела моим телом. А потом и моим сердцем — а я оказался настолько глуп, что не смог его удержать. Все считали тебя моей служанкой, хотя на самом деле все было наоборот: это ты забрала меня в рабство. Я до сих пор связан по рукам и ногам, и мне не разорвать эти невидимые оковы.
— Я отлично тебя понимаю, мой храбрый Шотландец. Я и сама чувствую эту связь и знаю, что никогда от нее не избавлюсь: она проросла в меня навеки.
— Значит, мы пойдем по жизни вместе, — он коснулся губами ее губ, — не разлучаясь.
Он поцеловал ее, и Плезанс мысленно согласилась с его словами. Те прочные узы, которые их связали, выдержат любые испытания и не порвутся до конца их дней.