– Помню.
– Я передумала.
Он устало улыбнулся.
– Хорошо, потому что я планирую кое о чем тебя попросить.
– О свидании?
– О свидании?
– Я немного подзабыла, как это делается, – призналась она. – Я так давно не ходила на свидания.
– Я тоже.
Руби положила голову на грудь Зэйна. Она держалась за него крепче, чем было необходимо, и ей было так хорошо. Она слушала его сердцебиение, почти такое же быстрое и тяжелое как у нее. Руби глубоко и успокаивающе вдохнула, и когда его рука устроилась у нее на затылке, она почти расплакалась. Это было так правильно.
– Забери меня отсюда, Зэйн, – прошептала девушка, и он не сомневаясь, подхватил ее на руки.
– Я могу идти, – сказала она, кладя голову на его плечо и не предпринимая попыток заставить его опустить ее.
– Не сегодня вечером.
Соседи на самом деле не разошлись. Они слонялись по ее дворику и улице. И все наблюдали, как Зэйн занес ее в свой дом, и никто не сказал ни слова, даже Эстер Ливингстон. У полиции все еще были вопросы, но у Руби не было никакого желания снова идти в тот дом – несмотря на то, что она знала – демон ушел. У нее не было ни одной мысли на тот счет, когда она вновь откроет свой магазин, и, даже зная, что Мэрилл оказалась обманщицей, сегодня Руби потеряла друга. И, тем не менее, в это мгновение она была удовлетворена.
СОЧЕЛЬНИК
Завтра в родном доме Бенедикта состоится большое семейное празднование Рождества. В разросшемся за счет пристроек фермерском доме на коневодческом ранчо в Теннеси, сразу за границей Алабамы. Зэйн ждал встречи с родителями и братьями, чтобы представить им Руби и отпраздновать избавление от IL Colletore. Так как она переехала к нему две недели назад, он ни минуты не сомневался, что Руби будет праздновать с ним. Теперь она была частью семьи. Она была частью его.
Руби уже сделала четыре десерта, чтобы взять с собой, поскольку ее пугала сама мысль о фирменном лимонном печенье или Твинки в качестве праздничной еды. Зэйн не думал, что она пытается найти путь к сердцу его семьи через желудок, но если что-то и сможет добиться цели, то это будет английский тоффи-чизкейк, или «Смерть из-за Шоколадного Пирога», или «Лимонный Пирог Высотой с Милю», или огромная коробка домашнего печенья, которое братья будут есть неделю.
Но сегодняшний вечер только для них одних, и ему это нравилось. Очень нравилось. Демон уничтожен, а предположение Мэрилл оказалось верным – ее нашли повешенной в тюремной камере спустя два дня после того, как арестовали, причина смерти – самоубийство. Впервые, с тех пор как Зэйну исполнилось пятнадцать, ему не нужно было беспокоиться о спасении мира.
А просто заботиться о Руби.
Фактически это означало, что для него жизнь больше не была нормальна вообще. Он оказался перед необходимостью привыкать к другому виду нормальности. До сих пор эксперимент шел очень хорошо.
Руби нанесла несколько последних штрихов на маленькую рождественскую елку, которую они поставили ранее в этот же день, а потом они обосновались вместе на деревянном полу, уютно обнимаясь. Одетая в чудесную откровенную рождественскую красную длинную ночную сорочку, она накормила его печеньем и самым декадентским яблочным пирогом, который он когда-либо воображал. Если это то, что большинство людей считает нормальным, то он очень быстро привыкнет к такой норме.
В то время как кусочек богатого сахаром печенья таял на его языке, Руби села ему на колени и обняла его руками за шею.
– Как думаешь, может, я люблю тебя только потому, что ты спас мне жизнь? И душу, – добавила она, скорчив рожицу и слегка вздрагивая. – И мир, конечно. В таком контексте, давай лучше придерживаться темы спасения моей жизни.
– Я не знаю. Я просто люблю тебя, потому что ты кормишь меня все более и более неприлично роскошными конфетами?
– Не забывай о сексе, – с улыбкой напомнила она.
– Как будто я могу.
Руби положила голову на его плечо.
– Секс очень хорош, но я думала, что ты любишь меня, потому что я симметрична.
– Так и есть.
Может, для любви было слишком рано, но они оба чувствовали ее, и ни один из них не стеснялся говорить об этом – потому что они почти потеряли все, как он предполагал.
Несколько драгоценных мгновений он ладонями проверял симметрию Руби. Лицо. Плечи. Грудь. Талия. Бедра. Очаровательно.
– Что я думаю? – прошептал он.
Для кого-то, кто так твердо осудил «паранормальное» несколько недель назад, Руби приняла свое собственное ясновидение очень легко. Этот талант спас ее, позволил общаться с женщинами, которых принесли в жертву демону в прошлом. Она не была экстрасенсом, но у нее действительно были пророческие сны, и чаще всего она знала, что у него на уме. Они «встречались» уже две недели, если это можно так назвать, ведь они проводили вместе все время, и она уже заканчивала за него предложения. В начале года, когда она вновь откроет магазин, а он вернется к преподаванию, у них будет меньше времени, чтобы изучить ее способности, таким образом, они делали все, что могли, чтобы проверить и обострить их. Что я думаю? стало своего рода игрой. И Руби была в ней хороша.
Конечно, это было легко, так как в последнее время его ум был настроен на одну волну, и Руби ему подыгрывала. Сидя на его коленях, медленно наклоняясь к нему, она закрыла глаза.
Они обнаружили, что она лучше работала с визуальными образами. Зэйну было очень легко ярко вообразить то, что он хотел от Руби. На сей раз он не хотел упрощать ей задачу, то есть, не воображал ее голой на кровати. Вместо этого он вообразил ее голой здесь, лежащей у рождественской елки, с красно-зеленой атласной лентой, обернутой вокруг ее груди, талии, бедер. Она была лучшим рождественским подарком, который он когда-либо воображал, и этого было достаточно, чтобы видеть ее такой.
– Это больше не проблема, – мягко сказала она. – Мне всегда ходить голой?
Практика улучшала ее способности. С каждым днем она видела все больше, более ясно, четко. Хотя, «голую» она могла предположить, и чаще всего оказывалась права.
– Хорошо, – сказал он. – Давай попробуем еще.
Он представил другое Рождество, в другом году, может быть, лет через пять. Они все еще жили в этом доме, и кто-то еще, кто-то, кто понятия не имел, что там произошло, жил в желтом доме через дорогу. Он по-прежнему преподавал, Руби держала магазин, хотя больше не работала там каждый день. У нее была уйма хлопот с детьми. Двое, подумал он, наверное, мальчик и девочка. Рождественская елка больше, чем та, которую они купили по разрешению в этом году, и со всякими украшениями, в основном сделанными детьми вручную.
И они счастливы и все еще влюблены. Неважно, почему они влюбились так быстро, но длиться это будет очень долго. Они собирались наслаждаться единственной настоящей вечностью, что существует в этом сумасшедшем мире.
Улыбка Руби слегка поблекла, она спрятала голову на его плече и прижалась ближе.
– Ты этого хочешь или просто дразнишь меня? Не надо, – добавила она быстро. – Не так.
– Я этого хочу, – сказал он честно.
Руби подвинулась, прижимаясь своим телом к его.
– Я тоже.
Зэйн обхватил ее лицо ладонями и притянул к себе, чтобы поцеловать.
– С Рождеством Христовым, малышка, – прошептал он.
Поцелуй затянулся, а потом Руби дотянулась до беспорядочной груды оберточных материалов. Она схватила катушки красных и зеленых лент, и начала воплощать все рождественские пожелания Зэйна.