Руби же пришло в голову, что в комнате находились только двое неженатых мужчин, и если коробка действительно от секретного поклонника, то, вероятно, это один из них. О, она надеялась, что это не Тодд! Такой же странный, как и профессор, но профессор хотя бы не был мужчиной сорока четырех лет, который живет в доме матери на пособие по безработице, плюс на деньги и призы от радио- и телевикторин. И ах да, еще в его активе давно прошедшая минута славы в сетевой шоу-игре.
– Прекрасно, – она с любопытством протянула руку к коробке. Лучше всего открыть ее и покончить с этим.
Оба мужчины внимательно смотрели, пока Руби тщательно разворачивала коробку. Она никогда не рвала хорошенькую обертку, вместо этого осторожно отодвигала ленту и открывала упаковочную бумагу, едва сминая ее в одном месте, а затем достала крепкую белую подарочную коробку.
Девушка отложила бумагу в сторону и открыла коробку, обнаружив, что то неизвестное, что было внутри, закрыто белой тонкой бумагой. Она удалила ее так бережно, словно это была подарочная упаковка. В коробке оказалась бледно-зеленая статуэтка кошки, возможно два-три дюйма высотой . Она достала статуэтку и тщательно изучила, отмечая поразительную деталировку и тяжесть камня. Возможно, нефрит? Независимо от того, что это было, оно никак не было дешевой безделушкой.
– Ого, – прошептала она. – Должно быть это ошибка.
– Интересно, – сказал профессор. – Можно мне? – Он протянул руку.
– Что это? – спросил Тодд. – Безделушка? Не очень романтично, учитывая, что это от тайного поклонника. Духи или драгоценности были бы лучше. Я выиграл несколько флаконов по-настоящему дорогих духов, когда был на телевидении, но я отдал их маме.
– Мне нравится, – защищаясь, ответила Руби, вкладывая кошку в ладонь Бенедикта. Ни один из мужчин не вел себя так, будто что-то знал о кошке, и это было странно. Кто еще мог потратить столько сил, чтобы подарить ей анонимный подарок? Кто еще мог написать на карточке «тайный поклонник»? Это не имело никакого смысла. Если тайный поклонник являлся одним из женатых мужчин, живших на этой улице, то это действительно было жутко.
Профессор изучал статуэтку, как будто она была сделана из чистого золота. Он поворачивал ее и так, и эдак, изучил все стороны, во всех отношениях.
– Кажется, она довольно старая, – сказал он. – Работа невероятно детализирована. Видите, шерсть здесь и форму рта? Экстраординарно. – Он поднял голову и посмотрел на Руби, его темные глаза казались еще глубже, чем прежде. – Не возражаете, если я позаимствую ее у вас на несколько дней?
– Зачем?
– Я хотел бы провести некоторые исследования, если вы не возражаете. Ученики уехали на праздники, и у меня есть немного времени.
– Это всего лишь украшение, – сказала она, – симпатичное и замысловатое, и я согласна, что интересное, но если бы его стоило изучать, сомневаюсь, что оно очутилось бы в коробке с моим именем.
– Пожалуйста, – мягко сказал профессор.
– Эй, Руби! – слишком громко завопил Тодд.
Ее голова дернулась. Девушка забыла, что он наблюдал за ними.
– Да?
– У меня есть билеты на концерт в Бирмингеме в четверг. Выиграл их в соревновании на радио 99.1. – Он произнес имя популярной группы и усмехнулся. – Я был десятым дозвонившимся. Там действительно хорошие места.
– Спасибо, но я не могу. – По крайней мере, раз в месяц Тодд выигрывал билеты на что-то, и он всегда просил ее пойти с ним. Возможно, ее личной жизни не существовало. Возможно, она действительно проводила ночи в одиночестве. Но у нее было чувство, что если она когда-нибудь скажет Тодду «да», то влипнет до конца своих дней. Для одиночки, какой она иногда была, это недопустимо
– Уверена?
– Уверена.
– Не хочу спрашивать кого-то еще, вдруг ты потом передумаешь. – Это прозвучало почти угрожающе.
Профессор, не сводя глаз со статуэтки в руке, произнес:
– Ради Бога, Тодд, она сказала «нет». Уходи.
Тодд выглядел раздраженным, но действительно ушел. В переполненном подвале ему не нужно было идти далеко, чтобы столкнуться с очередной жертвой. Он вздыхал над бедной миссис Логан, очень застенчивой вдовой, которая жила в другом конце переулка.
– Так я могу позаимствовать ее? – Бенедикт поднял голову и с надеждой посмотрел на Руби.
Он выглядел настолько обеспокоенным и взволнованным, что она почти дала согласие, но что-то остановило ее.
– Эм, профессор...
– Зэйн, – перебил он. – Называйте меня Зэйн. В конце концов, мы же соседи.
Ее сердце странно екнуло. Это выражение его глаз и интимная просьба звать его по имени, и тот факт, что весь день она нервничала из-за того, что была совершенно одинока в этом мире, заставил ее среагировать. Руби глубоко вдохнула.
– Хорошо, Зэйн, если вы так ужасно этого хотите... – Она открыла коробку, которую поставила на стул рядом и запустила в нее руку, отламывая кусочки печенья. Апельсинового с орехом, отметила она, поднося его ближе к его носу. – Переживете немного. Скушайте печеньку.
Зэйн не колебался. Он слишком упорно работал, слишком много потерял, чтобы позволить небольшой диетической ошибке встать у него на пути. Он даже не потрудился взять печенье из рук Руби, а просто опустил голову и откусил большой кусок.
Он ожидал, что печенье будет вкусным, и, тем не менее, аромат, раскрывающийся у него на языке и то, как сладость таяла во рту – все это застало его врасплох. Да, много времени прошло с тех пор, как он ни в чем себе не отказывал.
Наблюдая за его реакцией, Руби удовлетворенно улыбнулась. Манящий взгляд на хорошеньком личике, признал он. Мягкая улыбка и мерцание в зеленых глазах были очень привлекательны.
– Еще? – мягко спросила она, и он ответил, откусив еще кусочек из ее рук. Второй оказался столь же хорош как первый, но не так удивлял.
Смакуя этот кусочек вредного для здоровья печенья, профессор изучал Руби Кинкейд. Темно-каштановые волосы коротко подстрижены. Еще короче, чем у него. Большинство женщин с такой стрижкой выглядели бы сурово, но этот стиль подходил ее лицу лучше, чем копна волос, заставляя глаза выглядеть больше. Нет, это просто прекрасно, что шею и личико эльфа видно наилучшим образом. Не то, чтобы он должен думать о том, как она выглядит. Бедная девочка, Руби понятия не имела, что должно было произойти – если он прав, и это принадлежит ей.
Это действительно ужас. Если отбросить в сторону своеобразный вкус при выборе праздничных свитеров, она выглядела очень мило. Зэйн не понимал, почему она одна, при ее внешности и навыках готовки у ее двери должна была выстроиться очередь из мужчин. Правда, она была несколько старовата для студентов колледжа, которые составляли значительную часть населения Минвилля, штат Алабама, и слишком молода для большинства преподавателей колледжа, который был сердцем этого небольшого городка. Но ведь есть и другие мужчины.
Конечно, чтобы встретить мужчин, нужно быть активной. А Руби такой не была. Она въехала в дом непосредственно через улицу от Зэйна вскоре после смерти тетушки, прошлым летом, и он уже изучил ее, как изучил всех остальных соседей. Каждое утро она покидала дом вскоре после пяти, направляясь на работу. От «Кондитерской Руби» до колледжа можно было дойти пешком, а значит, по утрам и во время ленча там было очень оживленно. Множество служащих с неполным рабочим днем и все студенты тратили добрую часть своих денег на пирожные, печенье и пироги. Руби подавала и кофе, но вовсе не те необычные смеси с кофеином, которые продавали в магазине вниз по улице. Ничто не достойно конкурировать со вкусом ее великолепных творений.