– Выбросьте из головы, – сказал он в телефонную трубку. На другом конце провода был доктор Харолд В.Смит, глава КЮРЕ.
– Мне плевать, сколько головорезов соберутся в Нью-Йорке. Сами думайте, что с ними делать.
– Римо, – ответил Смит, – я не прошу вас что-либо предпринимать. Я прошу, чтобы вы были готовы к любого рода неожиданностям. Таких крупных мафиози не собиралось в одном месте уже много лет.
– Я не хочу больше иметь дело с мафией, – сказал Римо.
– А почему, позвольте узнать? – ядовито спросил Смит.
– Потому что я слишком совершенен и не желаю общаться с негодяями.
Но во второй раз за сегодняшний день совершенство Римо было осмеяно.
– Забавно, да? – спросил Римо; – Если вам так смешно, послушайте вечерние новости: Бостонский марафон. Пять раз я принимал в нем участие, и все пять раз побеждал. Хотел бы я видеть, как ваши канцелярские крысы сделают то же самое.
– Я позвоню вам, если понадобится, – решительно сказал Смит.
– Как вам будет угодно, – ответил Римо.
– Несовершенным вы мне нравились больше, – заметил Смит, но Римо уже положил трубку. Он выбежал из телефонной будки и направился в отель.
Глава третья
Дон Сальваторе Маселло злился на самого себя. Расположившись на заднем сиденье лимузина, медленно пробиравшегося по оживленным послеполуденным улицам Манхэттена, глядя в спину шофера и покуривая сигару, он размышлял о том, что организованная преступность выглядела организованной лишь на фоне общего хаоса, царящего в стране. Как можно назвать организованным то, что происходило сегодня днем?
Утром Маселло принимал участие в заседании Совета главарей мафиозных группировок в отеле «Пьер», рядом с нью-йоркским Централ-парком.
Когда настала его очередь, он сделал блестящий доклад о достижениях своей организации, курирующей американский Средний Запад, а затем перешел к описанию удивительного изобретения доктора Вули.
В данный момент ему была необходима солидная сумма для покупки изобретения вместе с изобретателем.
Он ожидал немедленного согласия и был крайне удивлен, когда Пьетро Скубичи из Нью-Йорка, семидесятилетний мужчина в рубашке с застиранным воротничком и жирными пятнами на костюме, спросил:
– Что вы подразумеваете под «солидной суммой», дон Сальваторе?
Маселло пожал плечами, словно размер денежной суммы не имел никакого значения.
– Представления не имею. Я знаю лишь одно: мы должны заполучить ученого, чтобы его изобретение принадлежало только нам. Для этого нельзя жалеть денег, дон Пьетро.
– Мне не нравятся люди, которые проводят все свое время перед телевизором, – ответил Скубичи, – их стало слишком много.
Все дружно закивали, и дон Сальваторе Маселло понял, что его предложение в опасности. Он сделал ошибку, вынеся свою идею на всеобщее обозрение. Надо было не терять времени и самому купить изобретение.
– Знаете, кто любит смотреть телевизор? – задал вопрос Фиаворанте Дубескьо из Лос-Анжелеса. – Ваш племянник Артур Грассьоне.
– Артур – хороший мальчик, – убежденно произнес Скубичи.
– Он смотрит телевизор, – нерешительно повторил Дубескьо.
– Смотрит. Но он хороший мальчик, – сказал Скубичи в защиту своего племянника. – Дон Сальваторе, постарайтесь приобрести это удивительное изобретение. Но не за «солидную сумму». Пятьсот тысяч вполне достаточно для ученого. И когда вы пойдете к нему, возьмите с собой Артура Грассьоне. Он разбирается в телевизорах. – Скубичи посмотрел на Дубескьо. – Артур смотрит телевизор ради того, чтобы знать, что о нас говорят.
– Понимаю, дон Пьетро, – кивнул Дубескьо.
– А если ваш профессор откажется продать телевизор, Артур отберет его силой, – продолжал Скубичи, обращаясь к дону Сальваторе Маселло. – Затем он обвел взглядом присутствующих. – Все со мной согласны?
Двадцать шесть человек молча кивнули.
– Решено, – подытожил Скубичи. – Что у нас там дальше?
И вот теперь дон Сальваторе Маселло направлялся в деловую часть на встречу с человеком, с которым он был когда-то знаком и которого невзлюбил с первого взгляда: с Артуром Грассьоне, главным громилой мафии.
Сначала был кот Феликс. Им заменили Микки Мауса, которого не смогли выпустить из-за каких-то неожиданных неполадок в диснеевской студии. И выбор пал на кота.
Если бы не эти неполадки, Микки Маус не только украшал бы афиши и циферблаты наручных часов (а на некоторых непристойных плакатах обнимая Минни Маус), но и был бы первой лентой национальной кинопромышленности на международной ярмарке в Нью-Йорке в 1939 году.
Раздались восторженные ахи и охи, а затем все было благополучно забыто. Но девятнадцатилетний Артур Грассьоне запомнил это событие надолго. С тех пор он успел посмотреть множество незабываемых фильмов.