Когда порыв ослаб, я вскочил на ноги и бросился к ней. Юля была напугана, но, кажется, не травмирована. Я кричал ей, что надо как можно скорее уходить с улицы, но из-за ветра и раскатов грома, клокочущих теперь у нас прямо над головой, Юля не слышала меня, даже я сам не слышал своего голоса.
Я схватил ее за руку, поднял на ноги и, не отпуская ее руки, потащил ее к ближайшему жилому дому. Дождь, начавшийся от силы минут пять назад, уже создал на проезжей части и тротуаре самые настоящие ручьи с бурным потоком. Я бежал по воде, чувствуя, как вода заливается в ботинки сквозь шнуровку. За всю свою жизнь я ни разу не видел, чтобы непогода в нашем городе так свирепствовала.
Из-за плотной пелены дождя я не различал объекты, находившиеся и в двух метрах от меня, поэтому мы с большим трудом, все время спотыкаясь, сумели добраться до ближайшей постройки. Юля же то и дело поскальзывалась и падала. Мы промокли до нитки, поэтому ладонь Юли то и дело выскальзывала из моей, но я каждый раз тут же находил ее, потому что, как только я терял ее руку, на меня тут же находил страх того, что я могу ее потерять.
Когда мы дошли до стены дома, я не стал идти вдоль нее в поисках подъезда, который, к тому же, вполне вероятно закрыт на замок, а, увидев первое попавшееся окно с деревянной рамой, тут же снял рюкзак и с силой швырнул его в окно. Окно разлетелось вдребезги, открывая нам путь внутрь.
Я подсадил Юлю, и она не без труда, но все же благополучно оказалась в помещении. После чего и я, подпрыгнув, зацепился за подоконник и, подтянувшись, перекинулся через окно и повалился внутрь на осколки стекла. Последнее, на что я обратил внимание, было то, что вода на улице в момент, когда я залезал в окно, уже доходила практически до колена.
Внутри Юля присела на корточки около стены, противоположной окну. Она сидела и тяжело дышала. В темноте невозможно было разглядеть ее лица, но я был уверен, что она в ужасе. Еще бы, даже сейчас, когда мы были в помещении, ветер дул с такой силой, что капли дождя залетали в комнату сквозь разбитое окно и сформировывали на полу у окна все увеличивающиеся лужицы. Я подхватил рюкзак и подошел к ней.
– Юля, нам надо забраться повыше. На улице вода уж очень быстро пребывает.
– Да, конечно, – Юля помедлила, а потом резко встала на ноги и протянула мне руку, ладонью вверх и я увидел, что вся ее правая рука в крови.
– Юля в чем дело?
– Неудачно приземлилась на осколки, – стараясь казаться безразличной, но все же дрожащим голосом произнесла Юля. Я осмотрел рану, вся ладонь была рассечена от основания большого пальца до основания среднего, из раны обильно текла кровь.
– Больно?
– Нет, – Юля отрицательно замотала головой, но я услышал, как она шмыгнула носом.
– Юль, мы сейчас обработаем рану, но сначала нам надо забраться, как можно выше, – я притянул ее к себе и поцеловал в лоб, в этот же момент я осознал, что это был наш первый поцелуй, пускай и в лоб.
– Пойдем.
Я взял Юлю за здоровую руку и направился в коридор. Мы находились сейчас в маленькой однокомнатной квартирке, почти всю мебель из квартиры вывезли, поэтому понять, кто здесь когда-то жил не представлялось возможным. Входная дверь оказалась вообще закрыта только на щеколду, благодаря чему мы быстро и без проблем оказались на лестничной клетке.
Насколько я помню, в этом районе почти все дома были обычными девятиэтажными коробками поздней советской постройки. Из-за урагана, царившего на улице, я не мог определить правильность своей догадки снаружи. Однако, когда я оказался на лестничной клетке, то сразу убедился в своей правоте.
Старенький лифт, двери которого были исписаны нецензурной бранью и лестница наверх, откуда до сих пор характерно пахло мусоропроводом, говорили мне о том, что моя догадка относительно характера строения, в котором я нахожусь, была абсолютно верна.
Мы помчались вверх по лестнице, я решил идти наверх до тех пор, пока не попадется дверь, которую можно будет выбить. Вода вряд ли поднимется выше первого этажа, ведь уже даже то, что сейчас происходило на улице, было аномалией для этих мест. Так что даже второй этаж подходил нам идеально. Однако дверь, которую можно было хотя бы попробовать открыть, встретилась нам только на шестом этаже.
Я отпустил Юлину руку и, взяв разбег прямо с лестницы, плечом, всей своей массой врезался в дверь. Дверь поддалась, и я завалился внутрь, от усталости я почти сразу бессильно повалился на пол в коридоре.