— Ты думаешь, у нас получится?
— Должно получиться.
В этот момент люди Бина вышли из дома и, как и предполагал Мик, направились к сараю.
— Они идут.
Первое слово было за мальчиками. От того, насколько решительно они будут действовать, зависел успех всего плана.
Один из солдат пошел к курятнику. Там находился Бун. Сердце Мика бешено стучало в груди, пока он смотрел, как Бун, стоя за дальним углом, ждет солдата, который подходит вес ближе, ближе…
Бах!
Бун изо всех сил огрел его по голове сковородкой на длинной ручке, и солдат свалился, как подкошенный. Через мгновение Бун, схватив ружье, направил его на солдата.
— Один готов!
Второй солдат совершил ошибку, направившись к летнему домику — месторасположению Джонни и Бриджера. Они прятались внутри, встав с двух сторон от входа. Солдат, отодвинув щеколду, толкнул внутрь тяжелую, обитую дубовыми планками дверь. Она медленно открылась и с бешеной скоростью полетела обратно, с оглушительной силой ударила солдата по носу, и он выронил револьвер, который отлетел далеко в кусты.
Джонни, в чьи обязанности входило со всего размаха броситься на дверь, вскочил с земли и накинул веревку на руки солдату. А Бриджер тем временем ударом ноги в пах лишил его способности сопротивляться. После этого он приставил к его горлу огромный нож и дал возможность Оскару засунуть ему в рот тот самый кляп, которым когда-то затыкали рот Мику. И затем три мальчика затащили солдата в летний домик.
— Второй готов, — проговорил Крокет.
Теперь наступила очередь Левиса и Кларка. Видя, что три оставшихся солдата идут через двор к сараю, они распахнули чердачное окно, и Левис принялся стрелять по солдатам камнями из рогатки, а Кларк зажигал фитили, вставленные в бутылки с керосином, и бросал в них. Мик был поражен. Близнецы оказались на редкость меткими стрелками. Приземистому и кривоногому солдату, который шел чуть впереди остальных, камень попал точно в лоб, и он, охнув, сел на землю. Другой солдат сумел увернуться от пылающей бутылки, но вторая попала ему в руку, и у него загорелся рукав. Еще одна бутылка угодила ему в ногу. А когда на него еще к тому же обрушился град камней, солдат, закричав, побежал к реке тушить охватившее его пламя. Третий солдат, увидев столь бедственное положение дел у своих товарищей, бросился бежать, но камень, пущенный ему вдогонку, попал в затылок. Бедняга упал на землю и перестал шевелиться.
— Пора! — крикнул Мик Крокету.
Они выскочили из укрытия одновременно, и Крокет побежал к заднему входу в дом, а Мик устремился к главному.
Первым признаком поражения солдат Бина служило то, что большинство лошадей мчались сломя голову прочь, оставляя перед домом только Бина и солдата, который держал Лизу.
Мик остановился и, вскинув ружье, выстрелил. Одного из всадников выбросило назад из седла, и на его груди стало проступать красное пятно.
Пуля подняла облачко пыли рядом с ногой Мика, и он снова побежал, резко меняя направление и прячась за перилами веранды.
И вдруг стрельба прекратилась, и раздался громкий голос:
— Мик Сент-Чарльз!
Это кричал Бин.
Мик не отзывался.
— Я знаю, что вы здесь. Выходите. Выходите и сдавайтесь, и тогда никто не пострадает.
Это была ложь. Мик прекрасно понимал, что теперь Бин не оставит никого на ферме Вайлдеров в живых.
Он заставил себя успокоиться и думать только об оставшихся врагах. Бин. Тот, кто держит Лизу. И всадник.
Раздался выстрел. Он был сделан не Бином и не из дома. Черт подери! Неужели тот солдат стрелял в мальчишек?
Мика охватила ярость к этим людям, которые превратились в зверей и стреляют в маленьких детей. Он вышел из укрытия, держа наготове револьвер.
Но двор был пуст. Тот солдат, что скакал от пушки к дому, теперь лежал на земле, а его лошадь мчалась прочь.
У Мика не было времени разбираться, кто стрелял в этого солдата. Он резко повернулся в сторону Бина.
— Скажите своему человеку, чтобы он отпустил се.
Бин развернулся к нему. Улыбка медленно искривила его губы.
— Ага… изменник наконец-то пойман.
— Не совсем так, Бин. Отпустите ее.
— Почему я должен это делать?
— Потому что в противном случае я вас застрелю.
— Что? Но ведь тем самым вы уничтожите свою надежду на спасение. Ведь я единственный человек, который может подтвердить или не подтвердить вашу невиновность. Если я умру, вы навечно останетесь изменником.
— В таком случае я охотно лишу себя такой возможности.