Внезапно Слэйн бьёт меня по щеке, и я распахиваю рот от боли и от того, как резко и быстро начали сокращаться лёгкие.
— У тебя истерика. Прости. — Слэйн удерживает меня, пока я хватаю ртом воздух. Он такой сладкий и жизненно необходимый. А затем я начинаю плакать. Наверное, слёзы — это моя защитная реакция, пока разум просыпается и расставляет всё по местам. Слэйн спас меня. Он спас меня.
— Мёртвые…
— Да. Мёртвые. Я хочу увезти тебя отсюда. Ты будешь сопротивляться?
— Нет… мёртвые… мёртвые…
Слэйн без каких-либо слов подхватывает меня на руки и несёт.
— Мёртвые…
— Мы это уже установили, Энрика. Они мёртвые. Я убил их, чтобы остановить. Они мёртвые. Если бы я не убил их, они убили бы тебя. Выбирать мне не пришлось, — спокойно произносит он.
— Мэйсон… он… это он? Где он?
— Каван сейчас там, он сообщит об этом позже. Лучше закрой рот…
— Мэйсон…
— Энрика, мать твою, закрой рот. Я безумно зол и едва держу себя в руках. Не вынуждай меня орать на тебя, потому что мне очень этого хочется. И не только этого. Так что закрой рот и сиди молча, пока я не остыну и не смогу говорить с тобой нормально, — резко обрывает меня, и я поджимаю губы.
Слэйн просто не понимает. Я в шоке. Я в ужасе. Я в такой панике, что просто не могу контролировать свои эмоции. Постоянно плачу и шепчу какие-то глупости. Это невозможно остановить. Я боюсь сойти с ума. Боюсь, что травма, нанесённая мне сегодня, отразится на моём состоянии, и я больше никогда не буду нормальной. Я боюсь…
Мои глаза резко распахиваются. Я сажусь на кровати и хватаюсь за горло. Моё дыхание сбившееся, и я бы хотела, чтобы ночь была очередным кошмаром, но мои кости и мышцы болят. Горло дерёт. Ссадины ноют. Голова огромная и пустая.
— Выпей. Это чай. Он успокоит тебя. — На мою кровать садится Слэйн, протягивая мне кружку с надписью: «Я люблю Дублин». Это моя кружка. Мы в моём доме. Но я не помню, что случилось в промежуток между тем, как он сел вместе со мной за руль и не выпускал меня из рук, пока вёл машину, и тем, как я оказалась здесь. На мне чистая футболка, другие трусики, и мои волосы влажные.
— Глоток. Это поможет твоим связкам. — Слэйн заботливо подносит кружку к моим потрескавшимся губам, и я делаю глоток. Жар быстро распространяется по телу, и я издаю сдавленный стон. Моя голова падает ему на плечо, и я тихо плачу.
— Что случилось? Кто это был? — шепчу я.
— Я задаю вопросы, Энрика. И первый вопрос: ты совсем идиотка? Второй вопрос: насколько надо быть идиоткой, чтобы лечь в гроб добровольно? — его голос клокочет от злости.
Пожимаю плечами, даже не зная, как ему объяснить всё это.
— Я тупая идиотка, если тебе будет от этого легче. Очень тупая идиотка. Мы развлекались. Это было шуткой. Шуткой… Мэйсон. Прошу, скажи мне это. — Прижимаюсь ближе к его телу, и пусть он убил людей, бросил меня, натворил столько плохого, но рядом с ним я чувствую себя в безопасности. Я тянусь к его теплу, и мне не стыдно. Сейчас мне точно не стыдно.
Слэйн шумно вздыхает и немного отклоняется, чтобы поставить чашку на тумбочку.
— Мэйсон получил сильный удар по голове, как и владелец бюро. Они в порядке. Небольшое сотрясение. Завтра их выпишут домой из госпиталя.
Внутри меня столько облегчения от того, что Мэйсон не был зачинщиком. Он тоже стал жертвой. Хотя бы это хорошо. Стыд. Да, мне безумно стыдно перед ним. Из-за меня он пострадал. Немного, слава богу, но сам факт.
— Ты убил их, — говорю я.
— Да.
— Ты теперь убийца? — спрашивая, медленно поднимаю голову, и наши взгляды встречаются. Слэйн скрывает свои эмоции, кивая мне.
— Да.
— Как ты? — с горечью в голосе спрашиваю его.
— Это я должен спросить у тебя, а не ты у меня. Тебя пытались похоронить заживо, а не меня.
— Да, но… как ты, Слэйн? Как ты? — Кладу ладонь ему на грудь, скрытую под обычной чёрной футболкой, и слышу, как стучит его сердце. Оно живое. Он живой. Оно бьётся так быстро. Ему плохо.
— Я в порядке. Думаю, что в порядке. Мне плевать, — равнодушно отвечает он. Лжёт. Слэйн скрывает от меня то, что творится в его душе. Он убил людей из-за меня и защищает меня, даже когда я не прошу его. Кто же он такой? Злодей или потерянный и раненый зверь?
Касаюсь пальцами, со стёртой кожей, его лица, и Слэйн прикрывает глаза, позволяя мне трогать его вот так. Интимно. Нежно. Ласково. Мягко целую его в губы, благодаря за то, что он вот такой. Сейчас мне не стыдно. Завтра, может быть, я буду винить себя за слабость, но не сейчас. Сейчас я нахожусь в коконе его защиты.