— Но, ваша милость…
— Я уже сел, Филлипс. Давай поскорее с этим покончим. — Он поглядел на друзей. — Дарси, что тебе известно о том случае с Алонсо?
Филлипс огорченно вздохнул, но все же подошел к Вайльду и стал завязывать галстук на его шее.
— Скандал замяли, — сказал Дарси, вставая с места. — К счастью, я частенько посещаю заведения, рассчитанные на клиентов классом пониже. Некоторые из тех парней, что были у Мэйнарда, являются свидетелями и того происшествия с Алонсо.
— Что они рассказывали?
— Лже-герцог лишил Алонсо большей части его наследства. Самого графа в это время не было в городе — он ездил в одно из своих владений на севере страны. Когда Ротгард вернулся и узнал о случившемся, он раздобыл себе приглашение на следующий вечер, устраиваемый Мэйнардом, и сел играть с этим, по его мнению, негодяем Вайльдхевеном. Не знаю, на что он рассчитывал — то ли отыграть состояние сына, то ли просто посмотреть в глаза человеку, который ободрал парня как липку. Единственное, что мы знаем, это то, что прозвучали обвинения и самозванец задел честь Ротгарда.
— В результате мы имеем вызов на дуэль, которая должна состояться завтра на рассвете, — подытожил Вульф. — И я очень сомневаюсь, что самозванец туда явится.
— Что навредит твоей репутации, — заметил Дарси. — Вызов брошен. Ты можешь принести свои извинения…
— Которые Ротгард, скорее всего, не примет, после того что случилось с юным Алонсо, — повторил Вульф то, что уже было сказано Дарси.
— Или же можешь встретиться с ним на рассвете, — закончил Дарси. — Мы-то знаем, что ты отличный стрелок…
— Но, убив Ротгарда, ты, скорее всего, вынужден будешь покинуть страну, — заключил Вульф.
— А если Ротгард убьет тебя … Впрочем, никому из нас это не нужно, — Дарси помрачнел. — Ну, а если ты не явишься, то запятнаешь честь Вайльдхевенов.
— Твой отец и так в свое время в этом преуспел, — заметил Вульф. — Поэтому оптимальный вариант — найти этого самозванца и предъявить его Ротгарду в качестве доказательства твоей истории про двойника.
— Но учитывая, что мы охотимся за ним с момента твоего приезда в Лондон и до сих пор не напали на след, вряд ли на это можно сильно рассчитывать, — сказал Дарси. — Если бы ты сумел как-то доказать Ротгарду, что прошлой ночью ты был не у Мэйнарда…
— Допустим, найти человека, который мог бы за тебя поручиться… — Вульф многозначительно на него посмотрел.
— У меня нет таких свидетелей, — отрезал Вайльд.
Филлипс тем временем закончил завязывать галстук.
— А как насчет этой мисс Фонтейн? — спросил Вульф напрямую. — Она сможет подтвердить твое местонахождение?
— Об этом не может быть и речи. — Вайльд встал. А камердинер тем временем пулей метнулся в гардеробную и вернулся обратно, неся в руках сюртук темно-зеленого цвета. Вайльд вытянул руки, давая надеть на себя непревзойденное творение Вестона.[13] — Я не стану впутывать в это дело даму.
— О! — Дарси и Вульф переглянулись. — Раз она провела с тобой ночь, мы решили…
— Здесь нечего решать. И забудьте о мисс Фонтейн. Ее это не должно касаться.
— Но… — Дарси тут же умолк под пронзительным взглядом Вайльдхевена.
— Я поеду к Ротгарду и попытаюсь его унять, — сказал Вайльд, стоя неподвижно, пока Филлипс проверял, насколько хорошо сидит сюртук. — Он разумный человек.
— Очень на это надеюсь, — сказал Вульф. — И все же мы остаемся твоими секундантами до тех пор, пока вопрос не будет решен. Мы займемся поисками самозванца в надежде взять его за шиворот и предоставить в распоряжение Ротгарда.
— Решено. — Вайльд отослал камердинера и повернулся к двери. — Я сообщу, если все еще буду нуждаться в ваших услугах. Надеюсь, это не понадобится.
— Что это еще за новости?
Граф Ротгард буквально влетел в гостиную, где его дожидался Вайльд. Это был высокий подтянутый мужчина с темными волосами, изрядно подернутыми сединой. На его узком лице выделялся тонкий острый нос, зеленые глаза метали молнии, над ними нависали густые брови. Несмотря на возраст — на вид ему было около пятидесяти, — граф выглядел весьма внушительно и мог заставить робеть в своем присутствии любого неуверенного человека. Особенно сейчас, когда гнев исходил от него волнами, как пар, поднимающийся над мостовой после сильного дождя.
— Я пришел принести свои извинения за то недоразумение, которое случилось вчера вечером, — произнес Вайльд, вставая с места.
— Недоразумение? — Ротгард ткнул пальцем в его сторону. — Да как ты смеешь, оскорбив меня, рассчитывать получить прощение в обмен на несколько красивых слов? Кто-то же должен поставить тебя на место.
— Я свое место знаю. — Твердо вознамерившись держать себя в руках, Вайльд напомнил себе, что этот человек стал жертвой проходимца и у него есть все основания быть в бешенстве. — Я, герцог Вайльдхевен, пришел извиниться и предложить вам возместить убытки.
— Возместить убытки? Может, этого и хватило бы, если бы речь шла только об оскорблении, — воскликнул Ротгард. — Но то, как ты обошелся с моим сыном, поистине непростительно.
— Я готов все компенсировать…
— Компенсировать?! Да ты лишил парня годового содержания, права собственности на конюшни и продал его лучших лошадей с молотка «Таттерсоллз[14]». Как, черт возьми, ты собираешься компенсировать это?
— Просто назовите мне цифру…
— Ни о каких деньгах не может быть и речи, ты, негодяй! Задета честь моей семьи! А это не измеряется никакими деньгами! — Ротгард окинул его презрительным взглядом. — Такие поступки смываются разве что кровью. А теперь вон из моего дома!
— У меня тоже есть честь, — произнес Вайльд, решив раскрыть все свои карты. — И кое-кто пытается ее очернить. Я подозреваю, что есть человек, очень похожий на меня, и он пользуется этим, чтобы опозорить мое имя.
— Ты что, пьян? Что это за байки ты мне тут рассказываешь?
— Это правда, Ротгард. Поймите, меня не было прошлой ночью у Мэйнарда. Равно как и тогда, когда ваш сын все проиграл. Этот самозванец похож на меня как две капли воды и представляется Вайльдхевеном, доставляя мне кучу проблем.
Ротгард долго на него смотрел, а потом рассмеялся.
— И ты ждешь, что я поверю в эту ложь?
— Это правда.
— Да неужели?! А есть ли хоть кто-нибудь, кто может подтвердить твое местонахождение в ночь, когда мой сын все потерял? Или хотя бы прошлой ночью, раз уж на то пошло?
— Мои слуги подтвердят, что я провел обе интересующие вас ночи дома.
— Твои слуги? — Ротгард саркастично усмехнулся. — Твои слуги полностью от тебя зависят, поэтому скажут все, что ты им прикажешь. Есть ли еще кто-нибудь? Тот, кто не зависит от тебя материально?
Вайльд на миг подумал о Миранде.
— Нет. Больше никто этого подтвердить не может.
— Тогда нам больше нечего обсуждать. Встретимся завтра на рассвете. Надеюсь, тебе хватит времени уладить все свои дела.
— Займитесь лучше своими делами.
Сжав зубы, Вайльд покинул гостиную.
Миранда дописала последнее письмо с просьбой отменить свое выступление. На душе у нее словно кошки скребли. Но она не могла больше оставаться в Лондоне, особенно после того, как побывала в объятиях Вайльда.
Ее заботила не столько репутация, сколько собственное сердце. Она знала, что если останется, то рано или поздно снова окажется в его постели, сколько ни зарекайся. И тогда уж наверняка не захочет никуда от него уезжать.
Отчасти она задавалась вопросом, а так ли уж плохо, если бы ее взял под свое покровительство такой человек, как Вайльд? Человек, который никогда не станет относиться к ней пренебрежительно, даже если их связь оборвется. Можно воспитывать Джеймса, жить со всеми удобствами и вместе с тем проводить страстные ночи в постели Вайльда. Так заманчиво…
Но быть обязанной ему за каждую корку хлеба, каждую купленную вещь? Подчиняться его требованиям в вопросах воспитания Джеймса? Нет, она не желала ничего подобного. Она хотела равноправия, а не зависимости. Ей нужно было его уважение, а не деньги. Она хотела, чтобы он видел в ней личность, а не свою собственность. Но герцог Вайльдхевен был слишком недосягаем для Миранды Фонтейн из городка Литтл Демпинг, как бы убедительно она ни играла роль графини. Единственное, на что она может рассчитывать, — это роль любовницы. Ее происхождение исключало другие, более достойные и приемлемые варианты. Однажды она уже дала себе зарок не опускаться до этого уровня. И сейчас намерена сдержать свое обещание.
13
Вестон — знаменитый лондонский портной (нач. XIX в.), шил на заказ изысканную одежду для модников-аристократов (прим. ред.).