- Ты попросила, чтобы я отдал его тебе сегодня,- сказал он вежливо.- Я не читал его.
В моей руке конверт массивен, тяжёл, и складывается ощущение, что письмо состоит из сотни страниц. Но когда я распечатываю его, достаю письмо и разворачиваю, то понимаю почему: мои буквы огромные, кривые и пляшут в разные стороны. Всего по двадцать слов на каждой узкой страничке канцелярской бумаги отеля. Я что-то пролила на него и несколько страниц немного порваны, как будто я наспех скомкала их и запхнула кучей в конверт, прежде чем отдать его.
Ансель смотрит, как я сортирую части письма и начинаю читать. Я практически чувствую его любопытство, когда он не спускает глаз с моего лица.
«Дорогая Мия. Тебе Мия. Мне.»
Хорошее начало. Я воздерживаюсь от усмешки, вспоминая тихое тиканье в тот момент, когда сидела на туалетной крышке, пытаясь изо всех сил сосредоточиться на бумаге и ручке.
«Ты сидишь в туалете, сочиняя себе письмо, чтобы прочесть его позже, потому что достаточно пьяна, для того, чтобы забыть большую часть из этого завтра, однако, не настолько, чтобы забить на него. Но я знаю тебя, потому что я и ты - две части одного целого. Мы обе не умеем пить и забываем обо всем, что происходит под дурманом джина. Так что позволь тебе рассказать:
Он - это Ансель.
Ты целовалась с ним.
На вкус он как виски и лимон.
Ты положила его руку себе на нижнее бельё, а затем вы болтали часы напролет. Да, вы говорили. Я говорила. Мы говорили.
Мы рассказали ему всё о несчастном случае и о
Я запуталась.»
Я и забыла об этом. Смотрю на Анселя, чувствуя, как краснеют мои щёки. Ощущаю, как губы начинает жечь и замечаю взгляд Анселя.
- Я была очень пьяна, когда писала это. - Шепчу я.
Он только кивает мне, а затем на бумагу, как будто не хочет, чтобы я останавливалась.
« Ты сказала ему, что очень не любишь говорить, но любишь двигаться
Ты рассказала ему всё о танцах до несчастного случая, и что потом перестала танцевать вообще
Ты рассказала ему о том, что это за чувство, когда ты оказываешься в ловушке под горячим автомобильным двигателем
Ты рассказала ему о том, как два года восстанавливалась после травмы, а затем, пыталась танцевать "только в свое удовольствие"
Ты рассказала ему о Люке и его словах, будто старая Мия умерла под грузовиком
Ты рассказала ему об отце и уверенности, что он превратит Брока и Джеффа из милых ребят в ублюдков
Ты рассказала ему, насколько сильно боялась неудачи и переезда в Бостон
Ты фактически сказала «что ты хочешь любить всю свою жизнь так, как этот вечер» и он не рассмеялся, как бы глупо это не прозвучало.
И вот самое странное.
Ты готова?
Я закрываю глаза, слегка покачиваясь. Я не готова. Потому что воспоминания воскрешают чувства победы и облегчения. Я не готова вспоминать как уютно и легко чувствовала себя рядом с ним. Я не готова принять тот факт, что он не единожды становился свидетелем происходящего в моей жизни – того, что никто до этого не замечал. Я набираю в лёгкие воздух, и снова смотрю на письмо.
«Ты не заикалась. А щебетала, как птичка»
Читая это, встречаюсь глазами с Анселем, как будто ища подтверждение, что он не знает, о чем говорится в письме. Его глаза расширяются, и глядя на моё выражение лица, он едва сдерживает себя, чтобы не обмолвиться словом. Неужели он помнит всё, что я говорила?